Александр Гончарук - Горошина, а впрочем, о делах земных, небесных и прочих. Истории из параллельных миров

Вот и стал он с тех пор клошарить по Парижу и шарить по помойкам чем бы ему пропитаться и думать при этом всякое разное про мироустройство и прочие жизненные явления.

И ежели б был он птицей, то непременно улетел бы в другое место, но не умел Скалкин ни летать ни ползать, и ступал по поверхности земли, то носком то пяткой и никакой особой творческой выразительности в этом не было. И хорошо еще, что человеки придумали мосты, а то где бы еще укрываться от непогоды и вести различные размышленья, про то что было, будет или не будет.

Сидит бывало под мостом и думает и думает всякое про всякое, но никаких ответов не находит. Да может их и нет вовсе на свете сем белом.

Жили были в лесу 3 медведя, но, конечно, же не в нашем обычном русском лесу, а в совсем заграничном, заморском, а ежели и еще точнее и географически определить, то в европейском и даже во французском.

И хотя и был это абсолютно французский культурный лес, но медведям и там было все же как-то неуютно. Подумаешь лес, эка невидаль!

Деревья всякие растут, вороны каркают – рокфора просят, кукушки кукуют, совы-филины ухают, лягушки безхвостые квакают, а кроме того никаких шансонов или кан-канов и не видно и не слышно – сплошная допотопная отсталость. И хоть все вроде и по французски, но впрочем, как оно обычно в природе и заведено – весьма однообразно и хотя и разновидно, но скучно.

Призадумались тут медведи, как бы им жизнь в культурно-бытовых отношениях поулучшить и решили податься куда-нибудь в иные возможно более прекрасные для существованья и питанья места.

Один из медведей немного пораздумав и говорит:

– Надо бы лучше к туркам переехать, у них гаремы и сладости разнообразные восточные да и инквизиции там никакой нету – не жизнь, а просто малина с медом.

А другой медведь возражает:

– Нет, брат, они вина совсем не пьют, а нам французам без вина – хана! И потом там еще и обрезания какие-то делают и отрежут тебе еще чего не надо. Да и молятся они по три раза на дню на коленках стоя, а у нас-то и коленки совсем наоборот, никакого правильного моленья не выйдет, а стало быть и в турки нас не примут. И если уж переезжать, то уж лучше всего в Париж.

Там королева и король целый день кан-каны, слышно, пляшут и весь двор с ними вместе, и все прочие французы: просто тебе сплошная культура и ренессанс. Само собой, и стол у них королевский, такого нигде в Европе больше не увидишь прямо – сплошное камильфо и просто пуп земли даже можно сказать и центр всего прочего мира. Там и любой зверь, если и недолго даже пробудет, так себя человеком почувствует. Одна тебе приятность и сплошной плезир! Словом – просто совсем земной парадиз!

– Да, ну так уж прямо и человеком! Скажешь тоже, – возражает первый, – сказки одни! Люди-то на зверей или охотятся для личного питанья, или для службы, или опять же для питанья разводят, а того, чтобы они кого-то просто так в свою компанию приняли – дело уж доселе неслыханное. И как там на нас медведей еще посмотрят: поди еще и шкуру снимут да и не одну, а по три с каждой персоны.

– Ну волков-то бояться так и в лес не хаживать, – говорит тот, который в Париж хотел, – мы ведь служить-то по воинскому делу пойдем и в обиду себя не дадим. А если надо, то и помять кого хошь можем, силы-то у нас достанет – медведи ведь мы все ж, а не коровы дойные.

А третий медведь ничего не возразил да и вообще ничего не сказал: «Зачем, думает, куда-то ехать, на земле кругом хорошо, коли воздух, вода да мед имеются». Такие вот разнообразные характеры и мненья существуют в природе, даже и у медведей.

И пошли 3 медведя прямо в Париж. Шли и шли недели 3 примерно, а может и все 4 и 5, и пришли, наконец, к самому морю-окияну атлетическому, где прежде, как слышно, купались древние античные атлеты. Только вот же незадача, море-то есть, а Парижа нет!

«Не туда видать повернули или Париж в другое место переехал», – медведи думают, то есть два медведя по крайней мере, потому что один-то совсем ничего не думал.

Хотя и давно уж известно всякому, что там где море, там ясно уж, что Парижа нет, а где Париж – там и всякое море отсутствует. Ну, да медведям-то география и в таком размере неизвестна была, они ведь совсем простые лесные жители были и всякое развитие их покуда никоим местом не коснулось.

Стоят они возле этого моря-океана атлетического по названью, в лесу-то им таких безграничных вод сроду не выдывалось и удивляются:

– Ишь, говорят, река-то какая широковидная, поди на собственной-то шкуре и не переплывешь.