Тимур Максютов - Про звезду (сборник)

– Ну как можно требовать от меня рифмовать «розы» и «морозы»? Это же – пошлость, фу.

Дракон помахал на прощание стариковскими крыльями и прошептал сквозь слёзы:

– Эх! Такая партия могла быть! А я теперь точно пенсии не дождусь.

Глухой филин поморгал глазами-блюдцами и неожиданно проскрипел:

– Не судьба.

Кружка остыла. Чай стал густым, словно смола. Или свернувшаяся кровь.

Старик сидел давно. Стемнело, но свет включать не хотелось. Хотелось захлопнуть форточку, чтобы визги с детской площадки не рвали душу, но не было сил встать.

Жена пережила сына на три месяца. Казённый армейский конверт. Невеста сына, сразу переставшая звонить. Внуки, которые никогда не будут визжать на детской площадке. И играть на скрипочке тоже не будут.

Старик вздрогнул: это не скрипка, это противно пиликал мобильник. Глянул на экран: из издательства. Сбросил звонок. Всё равно роман не закончить до дедлайна.

Какое верное слово! Подошёл дед. К линии. Всё.

Заставил себя встать. В бывшей супружеской спальне, пропахшей больницей, открыл прикроватную тумбочку. Щурясь, читал эпитафии сигнатур. Набрал горсть таблеток, вернулся на кухню, пошарил по любимым пряталкам жены. Нашёл початую бутылку.

Вылил в раковину тягучий чай. Прямо в немытую кружку, истекающую бурым, набулькал коньяка – до краёв.

Из форточки невыносимо тянуло жизнью – запахом весны, попсой и ребячьим криком.

Протянул руку, чтобы закрыть.

Плакать бессмысленно и некрасиво, особенно если тушь – дешёвая. Становишься страшной, как труп невесты. Без трупа жениха.

Тётка в красной дурацкой шапке с кокардой заметила:

– Чего тут ошиваешься? Домой езжай. Последняя электричка.

Дома будет зло визжать мать – про малолетнюю сучку, залетевшую в шестнадцать.

Поезд коротко взвыл: «Вот он я». Девочка всхлипнула и шагнула через жёлтую запретную линию, ползущую вдоль края платформы.

Рэпа ритм рвёт перепонки. Ровные парни слушают громко. Если ты чёрный – будь мужиком, чтобы друзья не дразнили «снежком». Вовремя старшим отдавай долги, копам не стучи, своим – не лги.

А если ссученным назвала братва – башкой с Моста, и все дела.

Парень натянул глубже капюшон. Мост Золотые Ворота сияющей лентой бежал над заливом.

Вотс ап, нигга? Йоу…

– Ты откуда взялась, чудо?

Старик снял ворону с форточки. Птица смотрела жалобно. Неловко торчало сломанное крыло.

Смёл со стола таблетки, склонился над калекой.

Он был смешливый и розовый, как поросёнок. Шея замотана красно-белым шарфом. Подхватил под локоть, придержал, потом вместе зашли в вагон. Дал платок.

Хохотали всю дорогу.

– Молодец, Каркуша. Как ты догадалась крыло сломать? Больно?

– Нет, блин, приятно. Времени уже не было, Хрю. Служба у нас такая.

– Степашка успел?

– Нормально. Оттащил негритёнка за штанину.

Старик напишет лучшую книгу сказок века. Парнишка – знаменитую Золотую Симфонию.

Девочка родит мальчишку.

Просто родит.

Познакомились мы с ним на губе.

Кадеты народ шебутной, как без карцера?

Меня зовут Химиком со школы, таблицу Менделеева я знал раньше, чем сказку про Курочку Рябу. Я бы в Университет, да кто за учёбу заплатит? Маме не потянуть, а папашу моего даже полиция отчаялась найти, хотя очень хотела.

Пошёл в космостроительное. Казённый кошт и всё, что прилагается: муштра, форма и карцер. Майор дал месяц ареста за самогонный аппарат, собранный мной из консервных банок и отопителя. Аппарат, впрочем, он утащил в свою каюту.

А Марка за драку. Он мечтал в поисковики. Инопланетяне ему с детства снились. Пока Марк мечтал, отряд закрыли. Он и пошёл в стройку: всё ближе к звёздам.

Сержант сказал, что инопланетян не существует, всё это дурь. Имел право: шесть полётных лет, брал Каллисто, гнил на Венере. И никаких зелёных человечков не видел. Марк завёлся, когда сержант всех учёных обозвал бездельниками, а поисковиков – вообще придурками.

Штрафников отправили чистить площадку под учебный корпус на Ганимеде. Роботы в дефиците, их на более важный объект. А нам с Марком – ручные клинеры в зубы и план выработки такой, что роботы бы сдохли.

Когда мы вышли на эту стену, Юпитер выплыл из-за горизонта. Марк вскрикнул:

– Это же аналог рисунков в кратере Кнорр!

Я охнул. Прожилки сияли, сливаясь в хаотичный узор.