Евгений Токтаев: Стена над Бездной

Жрец имел глаз и ушей не меньше, чем у Первого Стража, потому знал, что тот ездил в Кархемыш, который теперь под властью Крокодила. Не значило ли, что боги мицри вручили Муваталли своё оружие, а вовсе не Громовержец?

Если это так, то о каком возмездии грешнику может идти речь? Нет, убийство царя будет неправым, и возмездие падёт на головы злодеев, в том числе и на его, Или-Тешуба голову.

Тогда он побежал, чтобы предотвратить приём посла, на котором, как теперь Или-Тешуб догадался, Муваталли собрался совершить задуманное. Придумал благовидный предлог, но царь от него отмахнулся, послал вместо себя Хуццию. Теперь мысли жреца путались. С одной стороны, хорошо, что наследник избежит того… Ну, того, что бы там не произошло. С другой, царь все ещё в опасности.

Они почти уже вышли из дворца, направляясь к храму Громовержца, когда за их спинами что-то громыхнуло. Или-Тешуб втянул голову в плечи. Хуцция недоуменно повернулся.

— Что это?

Или-Тешуб повалился на колени.

— Слава богам! Ты спасся, великий лабарна! Боги предвещали беду, они предупреждали твоего отца, но он не стал слушать…

— Какую беду? — Хуцция отшагнул от ползущего к нему на коленях с воздетыми руками жреца, — о чём ты говоришь?

— Это гром Тешуба! Боги предупреждали, нельзя было принимать угаритянина! Знаки на жертвенной печени… Я пытался сказать…

И тут до Хуцции дошло, как жрец именовал его.

«Лабарна».

До сей минуты он надеялся услышать в свой адрес это титулование лишь в будущем, причём весьма отдалённом, ибо отец был ещё не стар, а периодические боли в спине по мнению придворных лекарей не предвещали скорое свидание Циданты с Истустаей. Старший сын царя носил титул тукханти — наследника.

— Как ты назвал меня?

— Великий лабарна, Солнце… — всхлипнул жрец.

— Что ты несёшь?! Что с моим отцом? Что с лабарной?

— Я не знаю… Первый Страж, он… Он замыслил зло… Я пытался предупредить…

Хуцция встряхнуть жреца.

— Что тебе известно?!

Заплетающимся языком Или-Тешуб путанно рассказал о своих подозрениях и зловеще-туманных речах Муваталли.

Хуцция ощутил слабость в ногах, покачнулся и оперся о стену. Мысли его понеслись бешеным галопом. За мгновение из глубин памяти один за другим выныривали косые взгляды и недовольные вздохи Муваталли.

— Он… Он оскорбил богов… — прочитал жрец, — не ходи туда, тукханти, он убьёт тебя!

Хуцция дураком не был и задавил первый безумный порыв броситься в тронный зал. Нет, даже если Или-Тешуб спятил, после таких слов идти туда следовало лишь в сопровождении верных и хорошо вооружённых людей. Хуцция бросился к ближайшему выходу. Его сторожила пара «сынов дворца».

— Вы двое! Приказываю оставить пост и следовать за мной! — обратился к ним наследник.

Те озадаченно переглянулись.

— Мы не можем, тукханти.

Хуцция скрипнул зубами. Конечно, не могут. Лишь три человека могли им приказывать — собственный сотник, лабарна и Первый Страж.

— Отворить! — холодея от нехорошего предчувствия, велел царевич.

Подчинились. Ещё не знают, что творится? Похоже на то. Действительно, со стороны Муваталли неразумно было бы посвящать в заговор многих.

Снаружи двери должны были сторожить мешеди, но там снова обнаружились «сыны дворца». А вот это уже недвусмысленно указывало на то, что здесь творится нечто совсем скверное.

Впрочем, эти тоже его не задержали. Под изумлёнными взглядами «сынов дворца» Хуцция, сломя голову, бросился в Нижний Город.

Муваталли сидел на полу, зажимал руками уши, раскачивался из стороны в сторону и негромко стонал. Что происходило по ту сторону Железного трона он не видел, к тому же зал заволокло вонючим дымом.

Цилиндр мицри и верно хранил в себе Тешубовы молнии. Полыхнуло и громыхнуло так, как не во всякую весеннюю грозу услышишь. В ушах звенело. Когда к нему подскочили «сыны дворца», вбежавшие в зал сразу после огненной вспышки и грохота, Муваталли, сидя на заднице, попятился по-крабьи. Принял вздрагивающие двоящиеся фигуры за призрачных посланников Истустаи, явившихся за душами покойников. Он видел, что они что-то кричат ему, но не слышал слов.

Телохранители помогли Муваталли подняться. Опираясь на них, он обошёл трон и увидел, что натворила в зале заключённая в письменном футляре сила.

На полу в лужах крови лежало несколько до неузнаваемости изувеченных тел. Возле пары царедворцев, стоявших дальше всех от трона и отделавшихся лёгкими ранами, хлопотали «сыны дворца».