Ак-патр Чугашвили - Резистенс

…После ухода генерала, я чувствовал себя словно Одиссей, плывущий между Сциллой и Харибдой. Пимп и свежеиспечённый генерал взяли меня в клещи. Что мне надо сделать для того, чтобы остаться в живых?…

…Химик! Открывай! Спишь, что ли?

— Ххх…хто там?

— Ххх…хто, это Вася 0.7 литра!

— Ххххорошо! Зззахходи!

Я пинаю ногой трухлявую дверь, она медленно отворяется.

— Химик! У тебя тут проходной двор, не боишься незваных гостей?

— Шта? Каво? Гостей? Гостям я всегда рад…

— Мать твою, у тебя же тут химикаты…ты знаешь, что тебя ищут?

— А? Зачем?

— Чтобы торжественно вручить тебе нобелевскую премию за убийство американского посла.

— Ааа, смишно…

— Так что? Не думаешь о защите? Что делать будешь, когда за тобой придут?

Тишина, и лёгкое похрапывание в ответ.

— Химик! ХИ — МИК!

Он недоумённо смотрит на меня — а? Чего?

— Я говорю, у тебя тут химикаты, препараты и прочая байда. Чего ты не занялся безопасностью? Вдруг ограбят? Или копы нагрянут? А у тебя трухлявая дверь, проходной двор…А? Чего молчишь?

Он негромко щёлкнул пальцами, из невидимых глазу пазов на окна опустились мощные решётки, вход в квартиру перегородила решётчатая дверь из толстых металлических прутьев, мы оказались заперты в клетке.

— Устраивает?

— А…да. А если ворвутся, если не успеешь закрыться?

— А…авон…аавон…

— Какой «авон»? Эйвон? Косметика, что ли? Бредишь?

— А…вон по углам форсунки висят…видишь?

Я пригляделся, форсунки были настолько искусно вмонтированы в верхние углы комнаты, что, не зная об их существовании, разглядеть их было невозможно.

— Ну?

— Ссс…ссс.

— Где у тебя туалет? Дотерпишь?

— Ссс…сссекунда, и всё полыхнёт, ничего…ничего не останется…

— Как ты управляешь этим механизмом?

— Пс…пс…пс…

— Пэ — эс? Это какая — то аббревиатура?

— Пс…не скажу!

— Дело твоё. Я смотрю, ты уже размялся чем — то крепеньким, да так ловко, что мои 0.7 тебе не интересны.

— Эээтт…этто свободная страна брррат…у нас демокррратия…с утррра поддал…весь день чувствую себя как верррховный манагерррр…хррр… — химик звучно захрапел, и я понял, что мне лучше уйти. Я звучно пощёлкал пальцами — ничего не случилось, решётки остались неподвижны, я оказался заперт в этой мышеловке, набитой химикатами.

— Химик! Проснись, скотина! Выпусти меня!

Он оторвал голову от стола, и осоловело посмотрел на меня налитыми кровью глазами.

— Ты…ты кто?

— Я — Вася 0.7 литра.

— Оооо! Наливай!

— Тебе уже хватит…

— Не тебе решать! — химик внезапно пришёл в ярость — наливай, сука тупая!

— Ух ты! Какой ты темпераментный!

— Где бутылка? Ну? — на меня смотрело дуло какого — то неизвестного мне оружия.

— Чем ты мне угрожаешь?

— Высоко…высоко…

— Высоко, высоко, над рекой летает Ко…

— Высокочастотный испаритель! Во…секунда, и …«моя любовь не струйка дыма, что тает ночью у огня, а вы прррошли с улыбкой мимо, и не заметили меня…».

Пробка открылась с характерным хрустом, я налил ему на две бульки (алкаши со стажем знают, количество водки в бутылке измеряется не литрами, а «бульками» — когда начинаешь наливать водку в стакан, она издаёт своеобразное бульканье, обычная поллитровка вмещает от четырёх до шести «булек»). Химик жадно схватил стакан, и быстрым, профессиональным движением опрокинул его в глотку, это получилось у него так естественно и грациозно, что мне показалось, будто водка попала в пищевод, не касаясь ротовой полости.

— Да ты мастер! Техничен как этот…алкоМесси…помнишь такого футболиста?

— Аааа…этот, карлик со смещённым центром тяжести…дааа…

Я незаметно включил запись — химик! Выпусти меня!

— Нееет, ты останешься со мной, ты мне ндравишься…

— Я серьёзно, у меня встреча.

— Путь к перцу мущщины лежит через…через что?

— ?!

— Праильно…сосни…сосни…

— Чего? Да ты охерел, что ли? Я не из этих…

— Сосни…со снипелем чё — нить покурить, есть?

— Уфф, конечно есть, держи сигарету…

Он затянулся, и его глаза стали слипаться.

— Химик! Мне надо идти! Открой решётки!

Он щёлкнул пальцами, решётки беззвучно спрятались в невидимые пазы. Я вышел из его квартиры в задумчивости, проходившая мимо бабка шарахнулась от меня в сторону, крестясь на ходу. Редкие прохожие старательно обходили меня стороной, опуская глаза вниз. Я неторопливо прошёл несколько кварталов, прежде чем заметил, что машинально перекатываю из одного угла рта в другой, мокрую, импотентно обвисшую сигарету. Добрые люди боялись испачкаться в остатках моего мозга, они были уверены, что жить мне осталось несколько секунд, и поэтому старательно обтекали меня, как вода обтекает камни.