Александр Мазин - Княжий человек

Вины Улады тут не было – Шустрик с хворостом ещё не вернулся.

– Где этого холопа носит, – зло бросил Молодцов: если что, идти на его поиски придётся как раз ему, самому младшему в команде.

Идти никуда не пришлось.

– По-мо-ги-те! – отчаянно раздалось в лесу. – Вои добрые, защитите!

Трое обережников тут же оказались на ногах с оружием наголо, да не абы как, а правильным строем: Шибрида посередине, Данила и Клек с боков.

– Уладка, к остальным, – приказал Шибрида.

Девушка без разговоров подчинилась. Умница.

Позади в лагере уже слышался переполох, вызванный криком, но трое обережников первыми ринулись к опушке леса. Факелов не брали: варяги и так отлично видели в темноте. Данила тоже натренировал за последнее время ночное зрение, да и не требовалось от него многого, главное – щит держать крепко, прикрывая себя и Шибриду.

В лесу за дровами ходило много народа, так что шум поднялся в нём изрядный, но кричал именно Шустрик, все узнали его голос. Слаженным строем, щит к щиту, трое обережников почти бежали сквозь лес. Рыхлая вязкая почва вместе с листвой липла к обуви, давала неверную опору.

Кто же всё-таки решил на купцов напрыгнуть, да ещё так по-глупому? Или холопу всё показалось?

– Помогите!

Прямо на щиты выскочил ошалевший Шустрик, спружинил от них как мячик, упал на пятую точку, глянул снизу испуганно.

– Не бойся, это мы, – пробасил Шибрида, вложил меч в ножны и поднял холопа одной рукой, как котёнка. – Ты чего кричал?

– Навь… – пискнул Шустрик и совсем сник под взглядом варяга.

– Говори.

– Там, Хорсом клянусь, мы с Беляком валежник собирали, а тут она… Говорит так тонко, протяжно: мол, сюда. Ну, Беляк и пошёл, а я… Я не знаю, как тут оказался.

– Что такое?! – громогласно раздалось позади.

Батька Воислав, в панцире, с двумя мечами. Шлем с «очками» сдвинут на затылок, а синие усы свисают до гладкого подбородка. За ним – уже вся ватага с факелами.

– Да вот, говорит, кромешников слыхал, одного холопа даже за собой утащили, – ответил Шибрида.

– Кого конкретно?

– Говори, ну! – варяг поставил холопа на землю.

– Беляка, челядина купца Неленя с людинского конца, они рядом с нами встали.

– Вот оно что. Давай этого зайца, я поспрашиваю.

Лес всё больше наполнялся встревоженными воинами. Воислав, выспросив всё у холопа, велел двоим обережникам кликнуть других купцов, рассказать, что случилось, затем ещё раз зачем-то внимательно посмотрел Шустрику в глаза и велел остальным идти в лагерь.

– А мы искать пропавшего с другими не будем? – спросил Данила.

– А зачем? Он же не нашей сотни, пусть людинцы эту навь ищут, хотя челядин тот наверняка попросту сбежал. Но сегодня ты всё равно в дозоре стоишь в первый черёд.

– Да, понятно, – согласился Молодцов.

Первая смена считалась самой лёгкой.

Данила прогуливался перед опушкой, метрах в десяти от палаток, где спали люди Путяты. На костры не смотрел, глядел в лес, чтобы не слепить глаза и не сбивать ночное зрение. Попутно развивал в себе умение слушать, обонять, распознать всё происходящее не только в лесу, но и в лагере, у речки, всюду. «Слуханье», так это называл Воислав, было как раз тем, о чём говорил он раньше, – умение интуицией, подкоркой, бессознательным воспринимать происходящее вокруг себя и вовремя почувствовать угрозу.

Получалось не особо, может, потому что в лагере торговых гостей было реально очень шумно, а может, Молодцов просто не старался. Но среди купцов действительно царил переполох, в чаще то и дело мелькали огоньки факелов – всё искали пропавшего челядина. Теперь из леса вряд ли кто решит сунуться, но дозорные всё равно нужны. А вдруг в суматохе какой-нибудь ушлый попутчик решит порыться в тюках, что везут люди Путяты. Капиталист капиталисту волк. А купцы, что плывут из Новгорода на юг, самые что ни на есть капиталисты стадии накопления первоначального капитала.

«Только Россия эту стадию не пройдёт и в двадцать первом веке!» – вспомнились Молодцову слова отца.

С десятого века мало что изменилось. Здесь тоже любой встречный купец может прибрать имущество своего коллеги, если сочтёт прибыль достаточно выгодной. Викинг Гуннар Скряга, который осадил заимку охотника Завида зимой, тоже вроде как считался купцом.

Данила вздохнул, не удержался. Одним быстрым движением, с еле слышным звоном, выхватил меч из ножен. Махнул пару раз, повертел меч в руке, полюбовался игрой отблесков огня на узорчатой поверхности клинка.