Александр Мазин: Княжий человек

– Есть нам о чём рядиться, Мирошка Водовик!

– Ты кто таков? Я тебя не знаю.

– Разве? Не признал, что ли? У Добрыни в детинце я тебя видел.

Данила стянул с головы мокрую шапку. Стали видны чуть курчавые соломенные волосы и такого же цвета борода.

– Ааа… Знаю тебя, ты Воислава обережник, что с Путятой порядился. Ну, чего надо?

Боярин маслено улыбнулся: знал, сука, по какому делу Данила в этот вечер под дождём мокнет и грязь месит.

– Затем. Отдай девку.

– Какую девку?

– Какую холоп твой не отпускает, по твоей указке.

– Мой Якунка мне верно служит и прибыток приносит, и он, как ты правильно сказал, мне холоп, а девка – челядина, так что пусть трудится, пока на лицо красна.

– Ой, брешешь ты, боярин, что пёс шелудивый.

Водовик на оскорбления отвечать не стал, а может, не посчитал это оскорблением, лишь прищурился и добродушно проговорил:

– Ты, видать, Молодец, решил: коль мёду в княжьем детинце пригубил, так, значит, тебе боги благоволят? А уж если меч где-то нашёл, то и вовсе сотником княжьим себя возомнил. Ну ничего, как есть окажу тебе услугу, поучу тебя маленько на будущее. Ребятки, а ну-ка стряхните с него спесь.

Ребятки только стали заворачивать рукава, как позади них дважды хлюпнуло. Клек и Шибрида. Чтобы оценить всё их мастерство, нужно было знать, что прятались они на чужих подворьях, которые по обычаю сторожили псы размером с телёнка, а то и вовсе медведи на цепи.

Но ни чуткий нос, ни глаза слуг варягов не заметили, а в нужный момент они лихо перепрыгнули частокол и оказались за спинами охранников Водовика, тут же приставив к их шеям отточенные ножи.

Боярин испуганно оглянулся и снова вздрогнул. Внезапно перед ним оказался Данила с уже обнажённым мечом в вытянутой руке, остриё клинка погрузилось в бороду, едва не коснувшись шеи.

Даниле даже самому понравилось, как он всё исполнил: резкий прыжок, быстрый выпад, всё как учил батька Воислав.

– Давай, боярин, – тихо и учтиво сказал он, – закричи, только закричи, дай повод.

Мирошка Водовик молчал, он был смелым человеком, но ещё и благоразумным.

– Так вот, давай тогда закончим разговор, – продолжил Данила. – Знаешь, боярин, чем твоё оружие смерда отличается от благородного меча?

– Ну и чем?

– А тем, что у тесака тупого одно лезвие, а у меча два, и режут они в обе стороны. Ну, понял?

Боярин молчал.

– Да что с ними болтать? Кровь пустить – и всех делов, – сказал Клек, на этот раз скандинавский акцент в его словах слышался отчётливее. Водовик заметно занервничал: репутация у нурманов, свеев, данов и прочих викингов была очень характерная.

– Он же вроде как человек Добрыни, нехорошо его убивать будет, – ответил Молодцов. – А тебе, бочка пустая, я растолкую. Девка, Улада, могла слухи тайные рассказывать не только о других, про тебя самого, кочета ощипанного, она тоже многое знает. Если слух пустить, скольким важным людям ты дорожку перешёл, тебе и всему роду твоему будет несдобровать. А теперь скажи, боярин, – меч Данилы чуть скользнул вперёд, остриё едва коснулось кадыка, – что мне помешает тебя прямо здесь убить, а голову твою в дар другим купцам отправить, они за неё немало серебра отсыпят?

– Не надо, – с трудом проговорил Водовик – меч мешал открывать рот, – забирайте девку, Морена с ней, только отпустите.

– А за неуважение виру кто платить будет? Ты, что ли? – Шибрида обратился к охраннику и чуть надавил ножом – алая струйка побежала по шее за шиворот.

– Я отдам. Сколько скажете, отдам.

– Конечно, отдашь, – посулил Клек.

Данила упёр меч в живот охраннику, которого до этого держал Шибрида, а сам варяг быстро сорвал с шеи боярина гривну – обруч из переплетённой серебряной проволоки, – стянул вместе с кошельком и ножнами пояс, не забыл стянуть увесистое кольцо с указательного пальца.

– А теперь пообещай, что не будешь искать мести нам или Уладе. Пообещай так, чтобы я поверил, – сурово произнёс Данила.

– Да пусть приходит, – с напускной бравадой заявил Клек, – один такой к нам приходил. Звали его Гуннар Скряга. Слышал о таком, боярин, слышал?

Варяг ткнул Водовика в бок рукоятью ножа. Тот живо отреагировал.

– Клянусь, Волохом клянусь, чтобы у меня скот и вся челядь перемерла, чтоб весь мой род пожелтел, не буду умышлять против вас никакого зла.

Данила вообще-то был крещёный, но упоминать о своём вероисповедании не стал. Слова о милосердном Христе могли дать язычнику обманчивую надежду, что Молодцов не сдержит своё обещание убить боярина. А Данила этого жирного борова мог прирезать, за Уладу, за эту девку, которую знал от силы пару месяцев, мог запросто.