Сергей Кишларь - Аризона на троих. Семь камней Кецалькоатля

Дело от научных споров свелось к словесным перепалкам, а вскоре и к откровенным пакостям. Конкуренты не гнушались чинить друг другу препятствия, засылали шпионов в экспедиции соперника, похищали окаменелости. Доходило до того, что взрывали уникальные находки, пользуясь принципом: не досталось мне, пусть же не достанется никому.

Ученики знаменитых учёных – Уэлш и Корби – стали на путь своих наставников. Ходили слухи о том, что люди профессора Корби в штате Колорадо взорвали скалу, которая погребла под своими обломками раскоп с уникально сохранившимся скелетом редчайшего динозавра. Люди профессора Уэлша в свою очередь похитили на железнодорожной станции ящики, в которых находились приготовленные к транспортировке окаменелости, найденные экспедицией конкурента.

Покусывая от нетерпения губы, Генри поймал себя на том, что строчит в блокноте, пристроив его на какой-то бюст. Оторвав от курчавой гипсовой головы блокнот, он заглянул в мертвенно-гладкие не прорисованные глаза скульптуры.

– Почему именно Платон, профессор?

– Платон здесь недавно, – кинув на бюст короткий взгляд, Уэлш вернулся к возникшей у него проблеме – крышка переполненного чемодана не закрывалась, и теперь нужно было что-то выгружать. – Это долгая история. Придёт время, поговорим и о Платоне, а сейчас, насколько я понимаю, вас интересуют другие вопросы.

Разглядывая сквозь собственное отражение в застеклённом шкафу коллекцию огромных треугольных зубов, каждый из которых едва бы уместился на сложенных вместе ладонях взрослого мужчины, Генри решил: «Ещё один нейтральный вопрос, и перехожу в наступление».

– Скажите профессор, каковы ваши планы на будущее?

– О предстоящей экспедиции говорить ещё рано, но обещаю вам, вы узнаете о ней первым. – Сидя на корточках перед чемоданом и, выгружая из него какие-то вещи, профессор проследил за взглядом Генри, пояснил: – Зубы мегалодона. Ископаемая акула. По разным реконструкциям длина её могла достигать от шестидесяти до девяносто пяти футов.

– Впечатляет. – Генри поправил перед бледным стеклянным отражением воротничок, обернулся к профессору. – Говоря о планах на будущее, я имею ввиду не экспедицию, в которую вы собираетесь, а в более широком смысле, с перспективой на несколько лет вперёд.

Уэлш ответил неожиданной фразой:

– На будущее очень много планов, но палеонтология теперь остаётся на втором плане.

Генри был так изумлён, что на время даже забыл о заготовленных каверзных вопросах. Рука с блокнотом повисла вдоль туловища, вторая взлетела озадаченно почёсывать тупым концом карандаша переносицу.

– Простите, профессор, помнится год назад в интервью газете «Нью-Йорк Уорлд», вы сказали, что вся ваша жизнь связана с палеонтологией, которая для вас альфа и омега.

– Времена меняются, мистер Шелдон! – Стоя на одном колене и, сопя от усердия, профессор заново укладывал в чемодан вещи, пытаясь выиграть немного свободного пространства. – Но развивать эту тему я сейчас не намерен, нам ещё представится такая возможность.

– Когда?

– Скоро. – Уэлш опустил крышку, – чемодан снова не закрывался.

Сунув карандаш за ухо, Генри поспешил на выручку: присел, коленом прижал крышку чемодана. Профессор защёлкнул звонкие металлические замки.

– Я знаю, вам не терпится спросить меня о наших отношениях с профессором Корби. Ведь так? – Уэлш широко улыбнулся, шутя погрозил молодому человеку пальцем. – Знаю я вас, репортёров: заготовили ведь дюжину-другую каверзных вопросов?

– Заготовил, – честно признался Генри, продолжая сидеть на корточках напротив профессора, и хлопая себя по карманам в поисках карандаша. – Ведь ваше молчание порождает слухи один нелепее другого. Мне кажется, давно пора отделить слухи от правды. А правду знаете только вы и профессор Корби.

– У Корби своя правда, у меня своя. – Профессор кивнул подбородком, подсказывая молодому человеку: – За ухом.

– Что за ухом?

– Карандаш. Считайте, вам повезло, я помогу вам разобраться в наших непростых отношениях с профессором Корби. Увы, в них почти нет науки – обычные житейские дрязги.

Генри суетливо пристроил на колене блокнот, взял наизготовку карандаш, но не успел и рта раскрыть, как в сумрачной прихожей тонко задребезжал дверной колокольчик. Отдуваясь и вытирая тылом ладони взопревший лоб, Уэлш поднялся с корточек, вышел в прихожую и вскоре вернулся в сопровождении извозчика в длинном фраке и с павлиньим пером на чёрном цилиндре.