Пётр Безруких - Трилогия. Контракт на два дня. Книга третья. Ударные пятилетки

С вопросом о коллаборационистах просидели до позднего вечера. Здесь парни решили отыграться за проигранные вчистую первые три пункта. Они в один голос заявили, что нельзя судить людей только за то, что те под страхом смерти вынуждены были сотрудничать с оккупантами: за это должна в первую очередь нести ответственность та власть, которая довела до оккупации, а не граждане, оказавшиеся «крайними». Наказывать можно только тех, кто пошёл на сотрудничество по убеждениям, а не под страхом голода или смерти. Кроме этого нужно учитывать, пострадали ли от такого сотрудничества люди, погибли или подверглись аресту, или нет. Во Франции уже устроили настоящую охоту на женщин только за то, что те спали с немецкими солдатами, и это надо немедленно прекратить. Разбираться в этом должен только компетентный суд с учётом всех обстоятельств. До решения суда все подозреваемые должны получить иммунитет от преследования. Бекетов с доводами ребят согласился.

Зато правительство Петена парни отстоять не смогли, аргументов в защиту не нашлось. Потому что эти негодяи так низко стелились перед немцами, хотя те их даже и не просили. В результате приняли компромиссное решение: всё вишистское правительство судить, а Анри-Филиппа Петена, Пьер-Жан-Мари Лаваля, Фернана де Бринона, Эме-Жозефа Дарнана, Марселя Деа, Эжена Мари Луи Бридо и Робера Бразийака отправить пожизненно в тюрьму, пока их французы сами не постреляли или на гильотину не отправили. С пожизненным заключением Бекетов согласился и на смертной казни, как написано в проекте, настаивать не стал.

Вопрос о судьбе военнопленных стран «оси» решили за полчаса. Их оставалось чуть меньше миллиона. Остальных рекрутировали в конце 43-го в штрафные дивизии и те участвовали в боевых действиях в Китае, Японии и на Папуа – Новой Гвинеи. В октябре большую часть из них демобилизовали, реабилитировали и отправили на родину с иммунитетом от преследования. Из самых опытных и не запятнавших себя в злодеяниях сформировали десять дивизий новой немецкой армии. Оставшихся военнопленных тоже решили не мучить и отпустить домой, тем более, что условия содержания в лагерях крайне некомфортные, а у Емельянова не имелось ни средств, ни желания превращать лагеря в санатории.

Заседание закончилось в половине второго ночи, когда все члены Политбюро поставили свои подписи под секретным протоколом. Валентин Денисович взял документ, подул на свежие чернила, положил себе в папку и поехал исполнять принятые решения. Парни же пошли в кабинет к Илье Быстрицкому, заперлись там и напились в стельку, пытаясь залить шок, который испытали. По домам их развозила и разносила охрана.

Кирилла Лебедева рано утром занесли в квартиру и сдали с рук на руки Насте. Он лыка не вязал и на ногах не стоял, таким она его ещё никогда не видела. Хорошо ещё, что дети спали. Она кое-как дотащила мужа до кровати, раздела и уложила спать. После этого Кирилл ходил целую неделю смурной, почти не разговаривал и страшно нервничал по всякому поводу и без повода. Но потом потихоньку пришёл в себя. Сколько жена ни расспрашивала, что произошло, он так ничего и не сказал. Настя поняла только одно: муж испытал какое-то очень сильное душевное потрясение и изменился после этого.

***

Это только на первый взгляд кажется, что германская карательная машина по уничтожению неугодных государству людей – лучшая в мире. Русская репрессивная машина ни капельки не хуже. Рождённая Иваном Грозным, выпестованная Петром Великим, доведённая до совершенства большевиками и лишь слегка приостановленная Бекетовым, она, услышав команду «фас» сверху и поскрежетав немного заржавевшими шестерёнками, начала набирать обороты. Не уступала ей и французская, хорошо натренированная во времена Великой Французской революции. В затылок дышали английская и китайская, тоже оказавшиеся весьма эффективными.

Обличительных материалов по военным преступлениям нашлось много. Из компьютеров выгрузили всё то, что насобирало человечество за семьдесят пять послевоенных лет, многое из чего в их мире было ещё неизвестно судьям в 45—46-х годах, когда проходило большинство судебных процессов. Принтеры работали круглосуточно в промышленных масштабах, операторы только успевали менять картриджи и заряжать бумагу. Все материалы по немецким, итальянским и японским военным преступлениям, совершённым до июля 1941 года, распечатали и отправили в суды стран-победительниц.

Всё, что происходило после июля 1941 года, Бекетов, как только пришёл к власти, сразу же приказал тщательно протоколировать. Специальные группы сотрудников НКВД выезжали на место, в каждый освобождённый населенный пункт, опрашивали население, фотографировали и записывали. Это происходило на всей территории, куда вступали советские войска. Огромную работу провели в освобождённых концентрационных лагерях и лагерях военнопленных по всей Европе. Видео- и фотоматериалы, протоколы осмотра мест преступлений, допросы свидетелей и потерпевших размножили и отправили в суды. На основании этого составили электронную базу данных подозреваемых с фотографиями и приметами, по которым проводились задержания.