Сергей Кишларь - Семь попаданцев

Рядом с ним, поджав под скамью ноги, сидел парнишка, примерно того-же возраста, что и Ряба. Волосы светло-русые, на щеках румянец. Выражение лица, пожалуй, взрослее, чем у Рябы. Из-под тёмно-серого поношенного бушлата с отложным воротником виднелась такая же серая косоворотка. На голове – серый мятый картуз с чёрным лаковым козырьком. Всем своим видом он напоминал парнишку из рабочей слободы.

По левую руку от него, демонстрируя полное безразличие к происходящему, сидел мужчина средних лет. Затылком откинулся на стенку фургона, козырёк фуражки съехал на прикрытые глаза, голова под фуражкой забинтована. В висках лёгкая седина, а в чёрной жёсткой щетине – ни единого белого волоска. Одет в чёрную кожаную куртку, потёртую на плечах и локтях до белизны. Возле левого плеча куртка слегка надорвана, будто проткнули её чем-то. Синие брюки-галифе заправлены в сапоги. «Типичный комиссар из какого-нибудь старого фильма», – подумал Никита, и сразу приклеил ему кличку «комиссар».

Не вынимая рук из карманов, рядом с Никитой сидел парень, по виду – его ровесник. Каракулевый воротник чёрного пальто поднят. Вязанный шерстяной шарф дважды обмотан вокруг горла. На голове – интеллигентская шапка-пирожок, а физиономия явно бандитская. За парнем сидела молодая женщина или девушка. Разглядеть её из-за «бандитской рожи», было сложно.

Ехали молча. Фургон долго петлял по питерским улочкам, будто скрываясь от кого-то. Никита встал на скамью коленом, заглядывая в крошечное окно под потолком. Судя по всему, в городе уже шло восстание. Изредка слышались отдалённые выстрелы, иногда проносился по перекрёстку, ощетиненный штыками грузовик, заполненный красногвардейцами и матросами с развевающимися на ветру лентами бескозырок.

Ветер нёс по тротуарам разбросанные из автомобилей бесчисленные листовки с призывами, воззваниями, декретами. Поперёк какой-то боковой улицы была сооружена баррикада из перевернутого трамвайного вагона, старого дивана с торчащими наружу пружинами, бочек и прочего хлама.

При всём при этом обычная жизнь в городе не утихала. Тянулся длинный хвост хлебной очереди. Шли куда-то хорошо одетые дамы и замотанные в платки бабы с лукошками. Торопились интеллигентные мужчины с развевающимися на ветру полами пальто и рабочего вида парни в широких, наплывающих на голенища сапог штанах.

Завидев солдат или матросов, прохожие ускоряли шаг, переходя на противоположную сторону улицы. Извозчики испуганно прижимались к тротуарам и останавливались, когда навстречу ехал чадящий серо-голубыми клубами бензиновой гари угловатый броневик.

Никита едва не присвистнул от удивления, когда экипаж, выехал на Дворцовую площадь и покатил мимо сложенных в качестве баррикад поленниц дров. После короткой проверки документов, фургон свернул во двор Зимнего дворца.

Часть бывшей царской резиденции теперь занимал госпиталь. У бокового крыльца курили несколько раненых солдат: кто на костылях, у кого рука на перевязи, у кого вся голова в бинтах. Мелькнула косынка сестры милосердия; чадил и подрагивал на низких оборотах грузовой санитарный автомобиль, крытый светло-серой парусиной с огромным красным крестом на боку. Проехав мимо автомобиля, экипаж повернул к другому крылу дворца, в котором, судя по всему, располагалось Временное правительство.

Снова подтверждалась догадка номер один – тем, кто задержал Никиту известно о его происхождении. Зимний дворец – это не уровень для дезертира или шпиона, а вот для попаданца – самое то.

Воображение Никиты уже рисовало встречи с членами Временного правительства, любопытство в глазах, вопросы: ну-ка, батенька, просветите нас, чем там закончилась Февральская революция?

А Февральская революция закончилась пшиком, вернее, октябрьским переворотом, который – минуточку внимания – состоится не далее, как ночью. А чего такие кисложопые, господа? Не по нраву? Так сами же и виноваты. Россия не любит соплежуев.

Однако вместо нафантазированных встреч с членами Временного правительства Никите была уготовлена новая темница. Фургон остановился у входа в подвал. Задержанных повели по ступеням в низкий арочный проём. Свернули в какой-то тёмный коридор, в конце которого брезжил слабый электрический свет. Освещённая часть коридора находилась за решёткой. Там же за решёткой стоял канцелярский стол, из-за которого поднялся человек в штатском, отпер решетчатую дверь. Потом молча открыл дверь какого-то подвального помещения, жестом приглашая войти.