Владимир Поселягин - Уникум [litres]

Сидя на лавке в десантном отсеке транспортного Ли-2, я мысленно матерился, доставалось всем, а особенно Петровскому. Тоже мне, нашёл палочку-выручалочку. Надо сказать, за эти две недели, что я прибыл на фронт, произошло немало всего. Моя шутка в Киеве обернулась катастрофой. Не знаю, я тут как оракул беду накликал, или ещё чего, но четыре дня назад, как раз девятнадцатого июня, рухнул Юго-Западный фронт. Немцы смогли перекинуть резервы и ударили с двух сторон, со стороны Гомеля и со стороны Винницы. Прорвали фронт, похоже, заканчивают брать огромную группировку советских войск в котёл. Киев в него тоже попадал. Сейчас там огромная паника и неразбериха. А ведь Кузнецов, ставший комфронта, забрал с тех направлений резервы. Как раз и оставленные Потаповым, чтобы купировать попытки немцев устроить такие прорывы. Он эти резервы в наступление кинул, двадцать километров до Винницы не дошли. Вот такие дела. Да уж, Кузнецов – это не Потапов, так и говорят вокруг. Потапову было наплевать, что ему там из Политуправления или Генштаба сверху спускают, он воевал так, как считал нужным. Поэтому у его фронта были минимальные потери в людях и в территориях, берёг он людей. На других фронтах такого не было. И наступал аккуратно и чётко. Кузнецов же что та девушка лёгкого поведения, кому бы подмахнуть. Что бы ни спускали сверху, спешил выполнить. Такой бардак начался, что и заканчивался вполне ожидаемо. А моя шутка ударила по мне. Она разошлась по войскам: талисмана нет – значит, поражение. Меня в особый отдел вызывали, песочили долго.

Ладно, это теперь история, судьба Юго-Западного фронта мне уже безразлична, я за Западным фронтом теперь числюсь. В штабе Двадцать первой армии, в разведывательном отделе. Вы будете смеяться, но и тут я аналитик. В общем, генерал со мной долго общался после прибытия и отправил знакомиться с работой и начальством. Надо сказать, интересно было, много новинок разведке дал, а тут три дня назад генерал вызывает меня и говорит, мол, за лето блокаду с Ленинграда нужно снять, а наша армия как раз готовится на Новгород наступать. В общем, отправляю тебя в тыл к немцам, сделай всё, чтобы для армии наступление стало что лёгкая прогулка. И дал три дня на подготовку. Я когда вышел из землянки командарма, у меня голова пухла. Это вообще что сейчас такое было? Я что, бог, по мгновению всё сделать? Он меня кем считает? Нет, понятно, Потапов ему хвастался, что я как начал на него работать, так фарт и попёр, что и стало основой моей шутки про талисман, но вот это мне кажется слишком. Петровский совсем берега не видит? И ведь что интересно, я уже мысленно согласился поработать. Тот обещал звание полковника и выбить третью Золотую Звезду. Это если всё получится и мы прорвём блокаду. А зная мою болезненную реакцию на это дело, явно обещанное сделает. Хотел дать радиста, но я как на неё посмотрел, сразу отказался. Залетит мигом, в моём вкусе, уж я постараюсь. Она была преподавателем в школе радистов, для усиления в армию прибыла. Вот так получилось, что в самолёте я один, одет в десантный комбинезон. При мне два вещмешка с личными вещами и припасами на десять дней. ППШ и пистолет ТТ, пяток гранат. Но главное, бумага от командарма такой силы, что я командирами корпусов могу командовать. Хотя корпусов нет, упразднили их, расформировав. В армиях дивизии и бригады, а корпусов нет. Мне даже стало любопытно, что из всего этого выйдет. И да, выброска произойдёт меня одного. Петровский сказал, я себе подчинённых у немцев в тылу найду. Мол, дерзай. А знаете, мне даже любопытно, что из всего этого получится.

– Надеюсь, Фортуна не подведёт, – сказал я себе. – Не подведи, дорогая.

Тут раздался сигнал, борттехник открыл дверцу, и вскоре я шагнул в ночь, опускаясь под куполом парашюта, а самолёт, завывая моторами, полетел дальше. Поворачивать на месте сброса запрещено, так можно выдать, где парашютисты опустились, но экипажу Ли-2 это и не нужно, самолёт, фактически перегруженный припасами, летел в Ленинград, где с продовольствием начались уже большие проблемы, вот и сбросили меня по пути. А я, болтаясь под куполом, прикидываю, что нужно сделать первым делом. Да что, выспаться конечно же. А там что-нибудь придумаю. И ещё, до конца прорыва блокады к нашим не выходить. Поднадоели, буду сам себе командир. Я сказал!

А на земле меня уже ждали, я, оказывается, опускался на лесную дорогу, где стояла на ночёвке танковая колонна.

Конец первой книги.

Продолжение следует.