Влад Тарханов - Где найти Гинденбургов...

«И умеет, гад, выстроить беседу, пытаешься его прижать, а он тебе выкладывает что-то такое, что как обухом по голове. Вот, как он сделал во время первого знакомства? Последняя бумажка, что он положил на стол, данные о залежах еще не открытых полезных ископаемых с их точными координатами. Где, что, и примерно сколько! Золото. Алмазы. Нефть. Бокситы. И еще несколько стратегических позиций. Знал ведь, мерзавец, что эта информация проверяется, пусть медленно, но проверяется точно. И ценность ее! Ой, какая ценность ее! И что теперь? Неприкасаемый! Писатель хренов! Пишет! Каждый день пишет стопку сверхсекретной документации и руки не отсохнут у него, болезного!» – на этой мысли нарком пометил просмотренную папку словом «техника». В графе «Важность» появилась пометка: Приоритетная!

Лаврентий Павлович аккуратно завязал матерчатые полоски завязок, после чего спрятал папку в сейф. Эти документы он пока что никому не доверял.

«Все сам. Все сам! Впрочем, работы его сотрудникам прибавилось. Бегают. Проверяют! Носом землю роют! Спать им некогда! Ничего! Не на пляже работают спасателями». – «всесильный» нарком с чувством непонятного сожаления осмотрел стол, на котором он, по легендам, насиловал несовершеннолетних девочек. И злобно усмехнулся. А ведь сам совсем недавно в разговоре со Сталиным ляпнул и про школьниц, и про стол…

«Что же это такое! Просто совпадение? Или какая-то хрень лезет в голову? Или кто-то пытается ему, наркому внутренних дел, в голову залезть? Додуматься надо! Насиловать! Девочек сюда тащить! Когда? Куда? Зачем? Без пропуска в режимное учреждение? Да! Напридумают. А ведь отдыха нет совсем. Поспать шесть часов подряд это уже огромное счастье! Застолья у вождя? Так это не отдых! Попробуй там расслабься! И пить надо, и веселым быть надо, и за языком следить надо! А стол этот я все-таки заменю! Подарю его «попаданцу», на свадьбу подарю, пусть любуется»!

Настойчивый звонок прервал размышления «всесильного наркома и лучшего менеджера по совместительству». В трубке раздался такой знакомый, чуть отдающий легкой хрипотцой голос:

– Как дела, Лаврэнтий? Ты уже готов дать мне ответ, Писатель наш друг или враг?

Да, тут юлить нельзя. Ответ должен быть четким и однозначным. Сталин не прощал двух вещей: обмана и ситуации, когда на его вопрос стараются ответить общими словами, то есть никак не ответить. Лучше признаться, что не знаешь, не в курсе, пообещать разобраться и доложить. И не дай Бог не разобраться, или не доложить.

– Мое мнение, товарищ Сталин, что истинные мотивы своего появления Писатель еще не раскрыл. Он сам себе на уме. Не враг – это точно. Но и в друзья его записывать рано.

– Вот как? – голос Сталина спокойный, в такие минуты надо постараться максимально точно донести свою точку зрения.

– На мой взгляд, информации от Писателя можно верить примерно наполовину.

– И как ты прэдлагаешь эту половину отделять от другой? Монетку кидать будешь? Орел – вэрим, решка – нэ верим? Так?

– Никак нет, товарищ Сталин. Это не наш метод. Анализ. Проверка. Уточнение деталей. Ничего нового. Только я бы хотел привлечь для работы с Писателем несколько толковых следователей. Не сейчас. Пусть пока пишет. Когда отпишется. А сейчас ситуация такая: то одного ученого надо дернуть, то другого, то третьего, считаю, надо бы создать экспертную группу – так будет проще.

– А режиму секрэтности это не повредит? – спросил Вождь после небольшой паузы, обдумывал предложение своего соратника…

– На мой взгляд, лучше привлечь ограниченный круг лиц, чем сбрасывать кусочки информации то одному, то другому. Тщательно отберем товарищей, оформим им самый строгий допуск…

– Хорошо, подумаем, подбери кандидатуры, обсудим… На свидание нэ просится, с этой, Лурья?

– По документам Маргарита Лурье, товарищ Сталин. Нет, заявил, что предупредил девушку о возможном длительном отсутствии. Ни записки, ни звонка, никаких попыток контактов не предпринимает. Пишет.

– И что, много пишет? – в словах Сталина прозвучала настороженность.

– Так точно! Завтра в моем кабинете еще один сейф установят.

Лаврентий Павлович чуть перевел дух, вроде бы разговор близится к концу, но вождь его опять чуть огорошил.

– И где он у тебя работает? В подвалах Лубянки [3] Лубянка, комплекс зданий ВЧК, потом НКВД, КГБ был построен на месте зданий компании Росстрах (после революции это место иногда называли Росужас). Внутренняя тюрьма была построена на месте гостиницы «Росстраха» путем возведения трех дополнительных этажей. Камер в подвале не было. Но запутанные переходы, спуски-подъемы создавали впечатление у заключенных, что они находятся в подвальном помещении. В первые годы существования ВЧК в подвалах проводились расстрелы Поэтому в словах Сталина про подвалы Лубянки срыта еще и второй, ироничный смысл: типа вопроса: вы его еще там не замордовали? , да?