Валерий Красников: Божественное вмешательство

— Как две капли воды! — Тут я не соврал.

— Значит она тебе по сердцу? — Ну что я мог ответить?

— Конечно! — Я даже привстал, демонстрируя волнение. От собственного лицемерия стало немножко противно и мне пришлось закрыть глаза, что бы скрыть промелькнувшие в голове мысли.

— Да прибудет с Вами благословение Туран, — сказал Спуринний.

Не зная, как реагировать на его слова, я на всякий случай прижимаю руки к груди и киваю головой. Проснувшиеся вдруг собачьи инстинкты помогли мне предугадать властный жест сенаторской руки и рухнуть перед ним на колени.

Стою на коленях и пытаюсь понять — благословение на что?

Слышу:

— Теперь ты Спуринии муж. Завтра я напишу Консулу Этрурии письмо с просьбой, как моему сыну, дать тебе под командование манипулу. А сейчас, сын мой, пойдем, я покажу тебе поместье, — и прозреваю: Вот это влип! Это мне за грехи в прошлой жизни, там — на земле.

Идем смотреть поместье. Спуриний важно впереди, а я, стараясь изо всех сил выглядеть, как достойный человек, на полшага отстаю.

Дом Сенатора построен у подножия холма так, словно врос в его основание. Как оказалось, дом строили на входе в рукотворные пещеры. Когда-то тут искали медь. Сейчас часть пещер засыпали, часть используют для хозяйственных нужд.

Под холмом можно пройти к самому Тибру, на случай бегства от врагов.

Дом имеет северное и южное крыло со спальнями и столовыми. Тут я сам догадался, что хозяин переходил из одной части дома в другую со сменой времен года.

Сейчас — знойное лето. Холм прекрасно защищает дом от палящих лучей солнца. В восточной части расположен кабинет хозяина и библиотека.

Перед домом — парк с цветником и фруктовыми деревьями. Яблоки, абрикосы, персики, айва, инжир, гранаты — почти все в соку. Запах обалденный, просто с ног валит.

Слева от дома, на небольшой возвышенности расположены служебные постройки: кухня для рабов, баня, где они моются по праздникам, зимние хлевы, летние загоны для скота и птицы и при них помещения для пастухов, птичников и скотников.

Все рабы живут в одном бараке, чтобы легче было наблюдать за ними. Немного в стороне — давильня для винограда, погреб для масла и винный погреб, где хранятся засмолённые и запечатанные амфоры с вином, кладовые для сельскохозяйственных орудий и амбары для зерна и сена.

За оградой усадьбы расположены мельница, рига, хлебная печь, ямы, где собираются удобрения, и два пруда. В одном мокнут ветви, прутья, волокна, в другом плещутся гуси и утки.

За усадьбой начинается поле, засеянное пшеницей и ячменём, дальше — холмы покрытые виноградниками, а за ними — оливковая роща и дубовый лесок, дающий прекрасные жёлуди для свиней и корм для коз и овец.

Крупный скот до нашествия галлов отправлялся с пастухами к Паду, на общественные пастбища. Теперь, сетует Спуринний, волов в хозяйстве всего с десяток для пахоты и перевозки урожая.

Увидел я и удобную дорогу, ведущую в ближайший город, куда отвозятся на продажу продукты из имения.

Спуринний оказался хорошим гидом, я все понимал и запоминал на всякий случай, восторгаясь, как тут все ладно устроено.

В голове роились вопросы, но я не знал, как обратиться к Сенатору. Поэтому мне ничего не оставалось, как идти молча рядом.

Закончив осмотр местных достопримечательностей, мы вернулись в атриум. У ложа появился столик, сервированный к ужину.

Присев за него, мы помолчали минут пять.

Молодая рабыня, я бы сказал типичная римлянка, принесла вазу с фруктами и вино в красивом бронзовом кувшине, воду в глиняном сосуде, напоминающем ручками амфору, но с плоским дном и миску с медом.

Я с интересом наблюдал за тем как она, ловко используя дощечку, положила в кубок, вырезанный из кости немного меда, добавила воды и вина. Спуринний, подняв со столика кубок, взмахом руки отпустил ее.

— Почему мой сын молчит и не о чем не спрашивает своего отца? — Столбенею от такой куртуазности. Собравшись с духом, отвечаю:

— Отец, я почти ничего не вспомнил. И мне бы очень не хотелось разочаровывать тебя, — поскольку мое обращение Сенатор воспринимает благосклонно, я с большей уверенностью, продолжаю — Это Рим? — спросил, указывая рукой на все вокруг. Спуринний если и удивился вопросу, то вида не подает. Он отпивает из кубка и, повторяя мой жест, отвечает:

— Это Этрурия. Рим сожгли галлы около ста лет назад. Сейчас на месте Рима стоят только древние валы. Когда пришли галлы, царь Турн сразу же договорился с их вождями о дани. Галлы прошли мимо города и стерли с лица земли не покорившийся Рим. Южнее поместья находятся города — Клузий и Тарквинии, к северу стоят — Перузия, Популония, Пиза и Арреций. Севернее Арреция, города галлов, а южнее того места, где когда то стоял Рим территория италиков. Галлы не пошли на их земли. И хоть мы платим им дань, италики для нас сейчас большая угроза. Они хуже варваров — галлов. Их племена — брутии, компанцы, луканы, сабиняне и самниты — воинственные пастухи. У них нет городов, им нечего защищать, но народы эти любят золото и красивых женщин. Рабыня, что прислуживает нам, из племени лукан. Два года назад Консул Тит захватил много рабов, разбив лукан, дошедших к стенам Клузия. По слухам, сейчас самниты и сабиняне готовятся в набег на наши земли. Так, что сын мой, если так будет угодно Богам, очень скоро ты сможешь привести в имение новых рабов. — Старик улыбнулся.