Михаил Харитонов - После нас хоть потоп

— Так или иначе, я неплохо учился и мне удалось получить стипендию. К сожалению, у меня не было выдающихся способностей к точным наукам. По итогам экзаменационной сессии мне предложили стать гуманитарием. Конкретно — помощником специалиста по допросам третьей степени. Нет, не палачом, палачей хватало: искусство пытки у нас изучают в начальной школе. Это, кстати, производит самое благоприятное действие на воображение будущих подданных Его Величества — все знают, что их ждёт в случае малейшего подозрения в недостаточной верности императору французов. Моя работа состояла не в том, чтобы вытягивать сухожилия, плющить суставы и вводить в вену препараты, усиливающие боль. Я должен был заносить в специальную машину… назовём её упорядочивателем… так вот, я должен был заносить в неё слова пытуемого и потом специальными средствами выискивать в них противоречия. У меня это отлично получалось, я отправил в операционную несколько сотен уличённых во внутренней измене. Так называлось на нашем языке сомнение в имперских идеалах.

Людовик замолчал, переводя дух. Привычным жестом помассировал щёки, похлопал себя по шее, где уже обозначилась первая складка.

— Поэтому меня перевели в отдел стратегического анализа. В мои задачи входило создание картины ситуаций, в том числе произошедших давно. Я должен был составлять детальные описание событий и отыскивать их причины, явные и скрытые. И в этом я преуспел. Мои аналитические программы были признаны лучшими. За это меня очень хорошо наградили: я получил право на мясные обрезки из Центрального госпиталя. Ты удивлена? — он покосился на Луизу, которая, забившись в угол, беззвучно глотала ртом воздух. — А зря, после ядерной войны свежее мясо стало огромной ценностью… Но следующая моя работа показалась мне странной. Меня посадили за исторические документы очень давней эпохи. Задачей было детальнейшая реконструкция языка, быта и нравов при дворе короля Людовика Великого. Я работал пять лет и стал лучшим специалистом по Франции восемнадцатого века, прежде чем меня посвятили в суть проекта…

— Проекта? — остатки здравого смысла Лауры зацепились именно за это слово.

— Да, проекта. Французские учёные, всё те же проклятые физики, создали машину, позволяющую менять направление времени и заглядывать в прошлое. Не спрашивай меня, как это возможно, я не знаю. Материальные вещи таким образом перемещать нельзя, зато можно извлечь из тела человека его разум и как бы вдохнуть его в другое тело. В тело человека, жившего когда-то давно. Казалось бы, такое изобретение не имеет практической ценности. Однако французы решили, что они таким способом могут поменять прошлое. Разумеется, к вящей славе Франции. Ты спросишь — как? — он покосился на оцепеневшую девушку. — Довольно просто. Представь себе, что некий учёный карфагенянин узнает рецепт пороха и способы отлива пушек. В таком случае чем кончились бы пунические войны? Карфаген победил бы Рим, а потом и все остальные царства своего времени. Примерно того же захотели и французы. Они решили передать Людовику Пятнадцатому знания из будущего. Для этого они задумали лишить его собственной души и впихнуть в его тело душу другого человека, специально подготовленного к такому служению. По их плану, это изменило бы ход истории и позволило бы Франции обойтись без ядерной войны, победив обычным оружием. То, что после этого наша реальность сменится другой, в которой они даже не появились бы на свет, их не слишком заботило — ведь это делалось в интересах Французской Империи, величие которой, разумеется, превыше всего!

Девушка тем временем, опомнившись от первого впечатления, пыталась рассуждать здраво. Скорее всего, думала она, у её венценосного возлюбленного имеется что-то вроде мании. Она слышала, что люди, страдающие подобным душевным расстройством, могут сохранять полную ясность ума в рассуждении о любых предметах, кроме одного, который и составляет предмет болезни. Если этот предмет общеизвестен, маниака легко раскрыть, но если мания касается чего-то тайного, он может всю жизнь хранить её в себе… Впрочем, не исключено и то, что король просто испытывает её доверчивость с непонятной целью. Пожалуй, решила Лаура, это было бы гораздо хуже, чем если бы король и в самом деле был безумен.

— Прикидываешь, сошёл ли я с ума или морочу тебе голову? — король посмотрел на возлюбленную через плечо. — Не бойся, я же сказал, что мне от тебя ничего не нужно, кроме ответа на один вопрос. Но сначала выслушай всё до конца.