Василий Щепетнёв - Темные зеркала

— Не будь вас, Государь, экспедиция была бы немыслима. Все мы исполнены решимости совершить посильное, а удастся — и более того, — священник говорил убежденно, не хвастая. — Стыдно было бы с такими людьми и при таком оснащении отступить.

— Я хотел бы обратить ваше внимание вот на что, — перешел к главному Алексей, — Метеорологические исследования, физика, физиология — все это, безусловно, важно, но меня интересуют и явления иного плана.

— Да?

— Духовный мир. Духовное зрение, чуткость. Знаете, после городской сутолоки выберешься в лес и ходишь, как глухой. Только позже, потом, начинаешь различать птиц, ветер, пчел. Или ночью — в городе неба не видно. Луну разве или самые яркие звезды. Свет мешает, фонари, дым и копоть. И даже за городом в лунную ночь звезд видно куда меньше, чем в безлунную. А не будь ярких звезд, мы, наверное, видели бы еще более слабые, еще более далекие. Так вот, не мешает ли нашему внутреннему слуху окружение людьми? Не станем ли мы зорче вдали от них? А если станем, то — что услышим?

— Государь, опыт нашей Церкви…

— Да, да, — перебил священника Алексей, — отшельники, пустынники, я интересовался. Собственно, это и натолкнуло меня на идею. Вы окажетесь за тысячи верст от остальных людей, вне их влияния. Что услышите вы? Как поведете себя? Какими будете после года, проведенного там? Вам, отец Афанасий, выпало исследовать область не менее, а, может быть, более интересную, чем новый континент, и я с особенным нетерпением буду ждать вашего возвращения.

— Я постараюсь оправдать надежды Вашего Величества, — и это обращение рассеяло иллюзию. В глазах священника он был не ученым, не исследователем, а Государем, и забывать этого не следовало. Может быть, позже, но прежде надо съесть не пуд, а хотя бы фунт соли вместе, как с Александром Васильевичем.

Адмирал тоже почувствовал неловкость и постарался исправить положение:

— Отец Афанасий не новичок — зимовал на Земле Николая, именно там он иссек собственный аппендикс, показав пример самообладания и твердости духа.

— Вот как? — Алексей по-другому взглянул на начальника Антарктической экспедиции.

— Я учился у Бурденко, — просто объяснил священник. Невелика, мол, моя заслуга, поучитесь у Бурденко, и вы сможете то же.

— Было тяжело? — невольно полюбопытствовал Алексей и тут же укорил себя за неуместный вопрос. Но отцу Афанасию отвечать на него было не впервой.

— Тяжело было решиться. Аппендицит прихватил внезапно, а себя со стороны видно плохо. Чуть было не упустил время. Сама же операция… Жить хотелось.

— Хотелось?

— Разумеется, и сейчас хочется, Государь. Но человек порой мало ценит то, что дано ему по праву рождения, и только угроза потери заставляет осознать, как многого он может лишиться. И тогда открываешь в себе новые силы.

«К чему он это, — подумал Алексей, — на что намекает?»

Очевидно, священник тоже осознал невольную двусмысленность сказанного и запнулся.

А все-таки непохоже это на случайную обмолвку. Такой молодец три раза обдумает, прежде чем скажет, тем более — самому государю.

— Мне остается только пожелать всем вам успеха, — пробормотал Алексей. Все, поговорили. Поняв, что аудиенция закончилась, оба полярника откланялись. У двери адмирал замешкался, и Алексей понял, что Александр Васильевич хочет поговорить наедине.

— Да, Александр Васильевич, задержитесь, пожалуйста.

Адмирал благодарно взглянул на него.

— Отец Афанасий еще молодой, но… Вы позволите говорить откровенно, Государь?

— Разумеется…

— Вы должны знать: многие, очень многие ждут от вас действий. Ващи друзья — а у вас много друзей, поверьте, — готовы всемерно поддержать э-э… более активную позицию Вашего Величества.

— Я приму это к сведению, — Ну, вот. Еще один приверженец.

— Флот — я отвечаю за свои слова, — флот не любит… нынешних.

— Не любить одних — еще не значит любить других.

— Других — может быть, но вас, Государь, флот любит.

— Кроме военно-морского флота есть и воздушный. А также армия. Вы хотите, чтобы я развязал гражданскую войну? Мало нам германской?

— Германская война будет окончена — может быть окончена — еще до Рождества. Коминтерн готов заключить мирный договор, весьма выгодный России. Если этого захочет цаше правительство.

— Что вы имеете в виду?

— Идет обширная подготовка к новой кампании. В любой момент, Ваше Величество, может быть отдан приказ двинуть корабли к берегам Америки.