Роман Тюрин - Скрамасакс

Нацепив ножны на пояс, разобравшись с девайсом и привязав местоположение к карте, тут же у колеса обнаружил семейку боровичков: все один к одному, коренастые, крепкие, с бурыми шляпками — попросту загляденье.

"Так… зачистку произвёл, следуем дальше, мужики не обманули, белые точно пошли".

От грибочка к грибочку забредал я всё дальше и дальше, деревья меж собой росли всё ближе и ближе, скрывая за густыми всё ещё кронами лучи осеннего солнца. Под ногами хрустело, ветер, играя с берёзками, срывал с них золотую листву, перекликались пернатые, всё как всегда — лес жил обычной своей размеренной жизнью.

Приседая за очередным боровичком, вдруг услышал нечто странное, звук выбивался из привычной картины и больше всего походил на недовольное хрюканье.

Почувствовав неладное, замер. Осторожно привстав, огляделся. Сердце, гулко застучав барабанами, ухнуло в пятки. Меж деревьев что-то мелькнуло…

Тёмная спина и, судя по всему, принадлежала она огромному хрюнделю. Я, конечно же, знал — кабаны здесь водятся, множество следов и свежий помёт местами, а вот встречаться нам как-то не доводилось.

Словно ужаленный ломлюсь в стиле а-ля лось через кусты и бурелом к полянке, обнаруженной краем глаза. Вепрь, не размышляя, припускает за мной: расстояние сокращается очень стремительно, деревья, цепляя одежду, ветками хлещут лицо, норовят вырвать корзину.

Когда до опушки остаётся всего пару метров, осознаю: "Не успеть". Оглядываюсь, кидаю поклажу свою в чёрную морду. Секач разрывает ту в клочья, смахивая остатки корзины с клыков, немного мешкает… лишь это меня и спасает.

Лесная полянка почти круглой формы, по краям стеной растут чахлые клёны, сплошь покрытые паразитирующей на ветках омелой, а посерёдке свободного от деревьев пространства — здоровенный дуб с огромным дуплом.

Боров всё же оказался быстрее чем мне того бы хотелось: несмотря на супер скорость, до дубка, ну, никак не успеть, с разбега запрыгнув на хиленький клён, карабкаюсь выше — а что прикажете делать?

В итоге: ни жив, ни мёртв, судорожно вцепившись в ствол, сижу на тоненькой ветке.

"Откуда он взялся? Что делать? Как быть?.." — беспорядочно закружились вопросы.

Картина маслом: я где-то посреди леса, на хлипком суку небольшого клёна, а под моим деревом, недовольно похрюкивая, роет землю здоровенный кабан, килограмм так на двести.

— Стоп! Успокойся! Без паники! — твержу себе снова и снова.

Какое там!.. Дыхание, после нехилого такого забега по пересечённой местности, может статься, и с олимпийским рекордом, вроде как выровнялось, однако ручки трясутся, колотит совсем не по-детски…

Неожиданно поросёнок, прекратив попытки подкопа, потрусил к центру поляны, где широко раскинул ветви гигантский красавец дуб.

"Ба! Да это подранок!" — на ляжке кровавая корка.

"Похоже, какой-то охотник, а в этих лесах их достаточно много, зафигарил дробью ему точнёхонько в задницу. Интересно, на что тот надеялся?.. Может быть защищался?.. Нет, в задницу же!.. Впрочем, не важно, кабан не на шутку рассержен, а при каких обстоятельствах — дело десятое…"

Пока я так рассуждал, вепрь отошёл шагов где-то на сорок, аж сердце ёкнуло: "Уф!.. уходит скотина".

Увы! Миновав ещё пару метров, он развернулся и как трактор, постепенно разгоняясь, попёр на мой чахленький клён. Стиснув в объятиях тоненький ствол, я инстинктивно зажмурился…

— Хрясть… — мотнуло так знатненько, но о чудо — веточка выдержала.

"Надо перебираться повыше… — глянув вверх, трезво оценил перспективу, — следующий сучок не достать, тот весьма высоко, за ствол, в принципе, зацепиться и негде, а как обезьяна я не умею, так что не вариант".

До земли метра два с половиной — не так уж и плохо, единственно — веточка для девяноста килограмм, мягко сказать, тонковата, вывод: "Кушать надо было поменьше".

Тем временем кабан, помотав дурной башкой с не детскими такими клыками сантиметров по двадцать — двадцать пять, решил свой манёвр повторить.

"Что будет — то будет, вероятно — судьба, — смирившись, я немного расслабился. — А может хряк после парочки повторений своего упражнения тупо сдохнет. Ну, или получит сотрясение мозга и обо всём позабудет. Зачем я ему?.."

Удар — насест мой предательски хрустнул. Услышав треск, эта зараза задорненько побежал на позицию для очередного захода.

"Буду драться, других вариантов не наблюдаю", — нежданно пришла здравая мысль.

Надо заметить: я никогда не был ни боевиком, ни драчуном, ни даже хулиганом, так что внезапно возникшая решительность являлась не совсем адекватной — наоборот.