Алексей Вязовский - Я спас СССР! Том I

— Даже так?? — фоном к искренней улыбке Пака идут стихи все того же нечесаного поэта:

Новый взрыв аплодисментов. Да такой, что я даже не слышу слов Пака. Тот что-то говорит, а у меня происходит прорыв в сознании. СЛОВО наконец, визуализируется. Горящими строчками. Я начинаю протискиваться через толпу.

— У вас любой может читать стихи? — я поворачиваю голову к диссиденту.

Тот удивлен.

— Да, любой.

Натыкаюсь на некоторое подобие оцепление. Молодые парни стоят, держась за руки, окружив постамент с Маяковским. Пак делает знак и меня пропускают внутрь. Нечесаный поэт, раскланявшись уходит. А я забираюсь на постамент. На меня смотрят сотни глаз.

… Громко, с выражением я читаю слегка переделанные стихи Фролова-Крымского.

Со стороны толпы раздаются первые крики и свист. Зато простые москвичи, что собираются вокруг диссидентов, начинают одобрительно кивать. Я прибавляю голоса:

Диссиденты начинают еще громче свистеть, зато москвичи машут мне руками, сдвигаются ближе. Начинается толкотня, оцепление посматривает на Пака. Не пора ли меня сдергивать с постамента? Появляется и милиция. Несколько патрулей выдвигаются в центр площади. Ими явно руководят какие-то мужчины в цивильном, с короткими стрижками. Конторские? Пора заканчивать:

Последние строчки приходится кричать — шум на площади нарастает, ко мне прорывается несколько парней, пытаются сдернуть с импровизированный сцены. А их уже «винтят» подоспевшие милиционеры. Я вижу как Пак шмыгает в толпу и растворяется среди своих. Мужчины с короткими стрижками выводят меня к выходу из метро. Один из них, загоревший, высокий, с белоснежной улыбкой, качает головой:

— Ну ты и задал им. А заодно и нам работы прибавил.

Я кручу головой, пытаясь увидеть Вику. На часах уже восемь пятнадцать. Горю синим пламенем. Я не только задал работы милиции, но и себе проблем прибавил. Как мне теперь встретится с девушкой?? И как объяснить опоздание и отсутствие цветов…

— Ищешь кого?

— Знакомую. Договорились о свидании, а…

— А ты вместо свидания тут Ходынку решил устроить — смеется белозубый. Глядя в его блестящие ботинки можно бриться.

— Как выглядит твоя подружка?

В толпе раздаются свистки, пара милиционеров тащат какого-то мужика. Явно поддатого. Народ не торопится расходиться. Москвичи спорят с диссидентами и поэтами, патрули не препятствуют.

— У нее светлые волосы, карие глаза. А вы…

— Мы кто надо — усмехается мужчина. В руках у него появляется красная книжечка. Старший лейтенант КГБ Андрей Литвинов. Книжечка исчезает, мне протягивают руку. Жму ее.

— Ну ты им и задал! Давно было пора этот гнойник вскрыть. Тебя то как зовут, поэт?

Я все еще обеспокоенно кручу головой, пытаясь высмотреть Вику. Увы, ее не видно.

— Для рапортов-отчетов? — я перестаю вертеться и смотрю прямо в глаза лейтенанту.

— И для них тоже — спокойно отвечает тот — Но стихи отличные, с удовольствием купил бы твой сборник.

— У меня нет изданных книг — я пожимаю плечами — Русин. Алексей.

Достаю из кармана студенческий, тот перекочевывает в руки Андрея. Он внимательно его разглядывает, подзывает жестом одного из милиционеров. Неужели меня заберут?

— Виталий, объяви по оцеплению. Светловолосая девушка, карие глаза… Что еще? — лейтенант оборачивается ко мне:

— Лет двадцати четырех, высокая.

Милиционер уходит. Лейтенант отдает мне студенческий, хлопает по плечу:

— Если еще здесь, найдем.

Так и происходит. Через пять минут ко мне подводят растерянную Вику. На ней платье синего цвета, сумочка на ремне прижата к бедру, светлые волосы стянуты сзади в хвостик. На шее кулончик в виде сердечка. Особой косметики на лице я не замечаю, лишь губы слегка тронуты красной помадой.