Сергей Красов - Вторая попытка

— Ну и прекрасно. Вот и бросай, раз такой случай подвернулся.

Вадим встал.

— Ну, надеюсь, ты всё понял. Сестричек не лапать, а то крылья махом оторвут и в тот же день окажешься в тюремной больнице. По фене не ботать. Со всеми культурно и на «вы». Всё. Я пошёл.

Выбираясь из госпиталя, Вадим размышлял о том, насколько двойник был прав, когда убеждал его в необходимости ведения абсолютно трезвого образа жизни. Не пошли бы они попить пивка, и всё было бы по-другому. А куда пойти в таких случаях? Вадим представил, как они — три здоровых мужика — сидят в кафе и едят мороженое из вазочек. И удивлённые мордочки детишек — постоянных посетителей таких заведений. Ему стало смешно.

Лёжа в реанимации после удаления желчного пузыря, Вадим вспоминал, как бушевал Чебриков, узнав, что Радугина больше нет. Как грозился выгнать его с Рудиным к «чёртовой матери». Успокоившись, никого не выгнал. Рудин вернулся в Германию, где занялся подготовкой к объединению ФРГ и ГДР. А Рагозин даже пошёл на повышение, став заместителем начальника управления, а в последствии и начальником этого же управления. Сменивший впоследствии Чебрикова на посту Председателя КГБ Верещагин предлагал ему место своего заместителя, но Вадим, подумав, решил, что пора пожить и для себя, для семьи. И ушёл на пенсию. И вот, пожалуйста… в 2011 году, как и в первом варианте, пришлось удалять желчный пузырь.

— Как вы себя чувствуете, товарищ генерал? — отвлёк его от размышлений пожилой мужчина в белом халате, накинутом на офицерскую форму.

«Главврач госпиталя МВД полковник Воскобойников Дмитрий Иванович — промелькнула в голове мысль, — Откуда я его знаю? Ах, да… разговаривали перед операцией. А генерал — это я и есть. Точнее — генерал-лейтенант госбезопасности в отставке. Небольшое, так сказать отличие от первого варианта прожитой жизни. Хорошо, хоть очнулся в ЭТОМ варианте. А ведь мог бы… не дай Бог!»

— Спасибо, нормально, — ответил он, наконец, начавшему волноваться врачу.

— Ну и чудненько, — расцвёл тот в улыбке, — мы вас здесь ещё часика два понаблюдаем и перевезём в вашу палату. Не возражаете?

— Вам виднее, — вздохнул Вадим.

После ухода врача, мысли Вадима переключились на больницу. В первом варианте госпиталя МВД в Витебске не было. Точнее была поликлиника МВД с небольшим стационаром и слабым финансированием. Но пользоваться этой больницей он не мог, так как стоял на учёте в пенсионном отделе Смоленска, а не Витебска. Здесь — в Беларуси — он был иностранцем. Операцию по удалению камня ему делали во второй городской больнице, прозванной в народе «долиной смерти».

Появление в Витебске госпиталя МВД, оборудованного самой современной медицинской техникой и квалифицированным персоналом, предназначенного для лечения сотрудников и пенсионеров всех силовых ведомств, кроме армейских (у них был свой госпиталь) было отчасти заслугой самого Вадима. Занимая высокий пост в структуре КГБ, он всячески лоббировал создание таких госпиталей сначала в округах, а затем — и в каждом областном центре. Здесь Вадим немного злоупотреблял служебным положением. Наслушался рассказов двойника о его жизни после ухода на пенсию и готовил платформу к неизбежной старости.

Оправдывало его то обстоятельство, что тысячи силовиков не будут иметь проблем с медицинским обеспечением, как во время службы, так и после выхода в отставку.

С отменой деления страны на республики проще стало решать многие вопросы. Высвободились деньги, которые тратились местными властителями на строительство и содержание роскошных дворцов-резиденций или просто присваивались ими и их родственниками.

За прошедшие после принятия исторического решения более тридцати лет выросло новое поколение, для которого деление страны по национальному признаку было историей, такой же, как правление Романовых.

Ровесники Вадима и более пожилые люди, конечно, помнили, где были Беларусь, Казахстан, Грузия и другие республики, но в связи с отсутствием необходимости вспоминать повсеместно эти названия, они как-то постепенно стали исчезать из языка.

Дети, выросшие в семье, где родители говорили на национальном языке, после обучения в школе, где всё было на русском, постепенно отвыкали от языка предков. А после отделения от родителей, в своей семье говорили только по-русски. При встрече с родителями, их язык они называли пережитком прошлого.

Многообразие языков и наречий постепенно отходило к фольклористам и прочим этнографам.