Александр Михайловский - Время для перемен

– Но, Ольга! – воскликнул Великий князь Михаил. – А как же…

– Что Ольга, Миша?! – вскинула голову императрица. – Я уже двадцать пять лет Ольга, и два с половиной года правлю этой страной как Самодержица Всероссийская. На чью помощь я при этом могу рассчитывать безоговорочно и безоглядно? На своего канцлера и учителя, на своего мужа и защитника, на свою подругу и первую статс-даму, а также на тебя – своего любимого брата. А ты, вместо того чтобы брать на себя ответственность, соответствующую высокому званию Великого князя и Нашего брата, рвешься махать шашкой в первых рядах. Нехорошо получается, брат. Очень нехорошо.

– А ведь в Манчжурии у тебя неплохо получилось, – сказал Новиков. – Никто, кроме тебя, не смог бы с такой легкостью застроить генеральскую камарилью, и в итоге, когда приехал Линевич, ты сдал ему армию если не в полном порядке, то в близком к тому состоянию. А потом под Тюренченом… Ведь это ты подготовил все условия для победы, обуздал дерзких, вразумил глупых и возглавил храбрых. Тот оглушительный успех есть исключительно твоя заслуга.

Михаил посмотрел на Новикова с тоскливым выражением на лице, будто говоря: «И ты тоже, Брут?!», и спросил:

– А как же ты, Александр Владимирович, неужели при всем при этом был совсем ни при чем?

– Я был твоим другом и советчиком, – ответил генерал-майор Новиков, – а еще твоей тяжелой правой рукой; но тот дух, который превращает большие массы вооруженных людей в армию, исходил именно от тебя. Когда мы начнем планировать войну (ведь мы точно знаем, что она неизбежна как приход лета), нам должно быть точно известно, кто будет исполнять все эти планы. Ты не обижайся, Михаил, но должность главкома создана именно для тебя, а я, как и в Манчжурии, опять буду твоей правой рукой. А конной армией, если позволит матушка-императрица, пусть командует генерал Келлер Второй [1] В русской армии и на флоте (особенно на флоте, в связи с немногочисленностью личного состава) офицеров-однофамильцев нумеровали по старшинству. Герой Тюренчена Федор Эдуардович Келлер на семь лет старше своего двоюродного брата Федора Артуровича Келлера, о котором говорит Новиков. По убеждениям этот человек был монархистом и патриотом, графом по титулу, генерал-майором по званию и кавалеристом по военной специальности. Слава первой шашки России что-нибудь да значит. А еще граф Келлер был талантливым командиром, хорошо понимающим роль разведки и контрразведки в современной войне, и по большей части успехи вверенных ему соединений объяснялись именно этим. Враг никогда не мог выведать, где и когда русская кавалерия нанесет ему удар, и в то же время Келлер знал о противнике все. .

– Матушка-императрица позволит, – кивнула Ольга. – Федор Артурович – мало того что очень хороший командир без всяких признаков гнильцы, еще и очень нравится моей маман. Если я окажу ему доверие, то буду иметь с ее стороны всяческое благоволение. Не то что в случае с вашими так называемыми «красными» выдвиженцами, из которых только есаул Миронов имеет нормальный офицерский чин. Уж сколько я от нее наслушалась насчет того, что мы тянем наверх людей, в другом мире изменивших присяге и государю…

– Действительно, Ольга, – сказал вдруг очнувшийся от ступора экс-император, – если была гражданская война, то прославленные командиры должны быть как со стороны якобинцев, так и у монархистов.

Канцлер Одинцов пожал плечами.

– Ну что мы можем поделать, если гражданская война шла не между якобинцами и монархистами, а между якобинцами и жирондистами, – сказал он. – Деятельность вашего бывшего величества так надежно отвратила людей от монархической идеи, что верны ей остались только такие упрямцы как Федор Артурович Келлер. К тому же «герои» той войны с белой стороны в плане военного таланта не представляют из себя ничего особенного, а к таким персонажам, как Краснов и Шкуро, пошедшим в услужение к Гитлеру, хочется прикасаться только раскаленным железом. К тому же, в отличие от генерала Келлера, большинство из них, находясь в генеральских чинах, изменили присяге и государю с не меньшей прытью, чем отъявленные революционеры, как, например подчиненный и преемник графа Келлера генерал Крымов.

– Ты, Ники, не обижайся, – сказала императрица опечалившемуся брату, – здесь, в узком кругу, среди своих, каждый скажет тебе в глаза правду. Они и мне говорят все что думают, если я вдруг сморожу какую-нибудь глупость. И я не обижаюсь. Если мы перестанем говорить друг другу правду, то в этом дворце снова поселятся интриги, обман и измена. Ты знаешь, сколько людей в твоем окружении говорили тебе то, что ты хотел от них слышать, и в то же время, если не точили нож, чтобы воткнуть тебе его в спину, то действовали исключительно в своих личных интересах, а не в интересах нашей семьи и Государства Российского? Но такая откровенность у нас только в узком кругу, а за его пределы о тебе не просачивается ни полслова. На каждый роток, конечно, не накинешь платок, накуролесил ты немало, но специально тебя при этом никто не топит.