Александр Борисов - Так не бывает, или Хрен знат [= Хрен знат] [litres]

Уйти было неудобно, сидеть – как-то не в жилу. Дело не в дядьке Ваньке. Не такой уж он страшный, если как следует присмотреться. Просто со старшими его сыновьями я, мягко говоря, не сошёлся характерами. Высокомерными они были, злопамятными. Витька уже в десятый класс перешёл, а до сих пор помнит «позорный» гол, который я пропустил года четыре назад, и больше в свою команду меня не берёт, ставит в ворота Таньку Родионову. Баянист со мной не здоровается. Видел его пару раз после своего воскрешения – нос кверху и мимо. Мы, кажется, опять поругались. А когда, по какому поводу – вопрос не ко мне. Если вспомнить, по-разному было.

Валерка в душе Чапай, среди сверстников – Петька. Ни капли авторитета. А натура требует выхода. Сбил он вокруг себя уличную малышню, самоназначился атаманом. Я в его кодле был человеком непостоянным. Раза четыре в месяц меня изгоняли. Играем, скажем, в дыр-дыр. Это такой мини-футбол, только площадка маленькая и вместо ворот – камни. У сильной команды они шириной в четыре ступни, у слабой такие, что мяч еле-еле по центру протиснется. Все игроки полевые, вратарей нет. Правила тоже просты: три угловых – пенальти, рука в площади ворот – тоже. Пенальтист становился в трёх шагах от ворот спиной к створу и бил пяткой. Бывало, попадал.

Короче, играем. Атаман упал на жопу, перекатился на спину и поднятой ногой случайно ковырнул по мячику. Тот полетел хрен знает куда, а Валерка орёт, что он «через себя» забил.

– Да не было гола, – говорю.

– Нет, был! В прошлый раз, согласен, не было, впритирку со штангой прошёл, а в этот раз точно был!

И подпевалы в голос:

– Атаман молодец! Куда там Пеле!

Я ни в какую. Встал в точке удара, на мячик показываю:

– Проведите прямую линию: где он и где штанга?

А Валера мне затрещину – хлысь! Тут же вдогонку подсрачник.

– Иди на фиг! – кричит. – Мы больше с тобой не играем! И баллон не забудь принести! Завтра чтобы был!

Это позапрошлым летом я около их дома по воробьям стрелял из рогатки, а камешек от дерева срикошетил и кокнул трёхлитровую банку, которую тётя Зоя вывесила сушиться на столбике. Долго, гад, помнил!

Но в то же время с Валеркой было всегда интересно. Мне кажется, взрослые пацаны его недооценили. Это был заводила в лучшем смысле этого слова. Во что только мы не играли: в козла, чашечки, казанки, клюку (дед научил), спускались вниз по реке на корытах и автомобильных камерах, мастерили цокалки, поджиги и рогатки. Но самое главное, каждый последующий день Валеркиной кодлы разительно отличался от предыдущего в плане разнообразия…

Сидел я, музыку слушал да ловил мух для нахлебника, пока дядька Ванька не углядел:

– Кто это там у тебя? Мыша, что ль?

– Да то воробей, па, – сказал Витька. – Желторотый ещё, летать не умеет.

– Гля, точно! Сколько я их в детстве побил, а живого в руках не держал. Дай, а?

– Я тебе к завтрему десяток таких наловлю, только скажи! – как всегда, прихвастнул Валерка и сдвинул меха.

– К за-автрему! Наловлю-у! – передразнил отец. – А мне, может, именно этот нужен?

Очутившись в чужой ладони, пернатый расправил крылья и щипанул дядьку Ваньку за указательный палец. Наверное, ему не понравился запах лекарств.

– Ишь ты, какой герой! – с трудом улыбнулся тот. – Хорошо тебе драться, когда ничего не болит… Слышь, Сашка, – перевёл он на меня взгляд, в котором ещё не погасла нежность к маленькой божьей твари, которая несмотря ни на что воюет за жизнь, – подари мне этого воробья!

Уж кому-кому, а дядьке Ваньке Погребняку я не смог отказать. Его уважали все от мала до велика. Ибо нет на улице человека, которому он отказал бы в помощи. Остановится возле двора: «Баба Лена, выдь-ка на час». Достанет из ящика, что под кузовом, пару арбузов: «Возьмите своему внуку». Увидит мальчишку с поджигом, если что-то не так, издали углядит: «Ну-ка, дай посмотреть!» Повертит в руках, скажет: «Ты из этого говна не вздумай стрелять, разорвёт. Загляни вечерком, я тебе из гаража сверлёную трубу привезу». И ведь не забывал никогда! Если бы не он, сколько пацанов на нашем краю остались бы без глаз…

Получив в собственность воробья, дядька Ванька повеселел. Наконец-то и у него появилась забота, соразмерная исчезающим силам.

– А ну-ка, сыны! Возьмите в сарае просечку для крупного сита и сделайте Гришке клетку. Такую, чтобы я за вас не краснел!

Работа нашлась всем. Тётю Зою, которая вышла узнать, почему замолчал баян, муж отправил варить пшённую кашу. А младшего Сасика, как я понял, дома сейчас не было. Он каждый июнь уезжал к тётке в Костромку.