Владимир Сухинин - Виктор Глухов. Книги 1-11 [Компиляция]

— Вовремя, гостья, — повернулась к ней дворфа. — Пошли за мной, я видела, как несколько человек побежали к домику прислуги.

Она подняла арбалет, без труда его зарядила и, не оборачиваясь, поспешила в сад. Рона, не споря, пошла следом. Девушка сразу признала лидерство за решительной дворфой. В далеком уголке своего сознания она почувствовала укол зависти. Она так бы не смогла.

На полдороге они увидели напавших на поместье. Несколько человек выходили их дома прислуги.

— Убейте эту дурную бабу и быстрее на подмогу нашим, — выкрикнул один из бандитов.

Дворфа вскинула арбалет и выстрелила, поразив первого. Выхватив одновременно меч и кинжал, встала в боевую стойку. Лицо ее было спокойным и отрешенным. Она не боялась. Из-за ее спины проскользнула Рона и расправилась с остальными. Бандиты даже не поняли, что произошло. Просто бежали и умерли.

— Пошли проверим дом прислуги, а потом прилегающий сад, — продолжала уверенно командовать Лия.

В доме на полу лежали связанные слуги — муж, жена и на лавке дочь с задранной на голову юбкой.

— Живы, — констатировала Лианора и, нагнувшись, перерезала веревки.

— Закройте двери и не выходите, — приказала она им и обернулась к иномирянке: — Пошли в сад.

Шум боя стихал. Пробежав сад, девушки вышли к месту сражения. Там против двоих нападавших бился Овор, он остался один и был ранен в руку. Практически не целясь, навскидку, Лия выстрелила и сразила противника. Второго тут же заколол Овор.

— Благодарю вас, рена, — поклонился он и выпил всегда имевшееся с собой на такие случаи целебное зелье. — Вы могли бы оказать помощь нашей охране? Мне кажется, они ранены. А я побеседую с оставшимися в живых нападавшими. Уж очень они не похожи на разбойников.

В трактир я пошел еще и потому, что там мы договорились встретиться с Верилом и Штофом. Они хотели попить пива, я — отдохнуть от назойливости Вироны. При всем ее очаровании я от нее немного устал и хотел сменить обстановку.

Засиделись мы допоздна, внимая пенью проезжего музыканта. Ребята были в восторге, а я слушал вполуха бредни про влюбленного рыцаря, совершающего подвиги в честь своей возлюбленной.

Верил и Штоф кружками поглощали пиво, я немного выпил вина. Под конец вечера хлопцы уже набрались и пели вместе с бардом, аккомпанируя себе кружками.

Я тоже был немного навеселе и спел им свою частушку:

Народ замер, уставившись на меня ошалевшими глазами, а музыкант, протрезвев, попросил:

— Еще, ваша милость.

Сидели мы хорошо, и я продолжил:

Потом я разошелся и пел все куплеты, что помнил, а тройка собутыльников в конце подхватывала и подпевала последнюю строчку.

В трактире мы и заночевали.

Утром отправились в поместье. Я отдохнувший, а приятели хмурые и помятые от чрезмерного употребления местного пива. Самое интересное, у них не было заклинания от похмелья. Сжалившись над друзьями, я отдал им фиал с „живой водой“.

— Это что? — подозрительно спросил Верил, он был почти доктор и с сомнением держал бутылку в руках, не решаясь применить зелье.

— Это „похмелин“, — на ходу придумал я название.

Штоф, который знал меня лучше, отобрал флакон и выдул половину. Через несколько рисок его лицо разгладилось и приобрело блаженное выражение. Боясь, что Штоф выпьет остальное, Верил жадно присосался к бутылке. Дальше они шли значительно повеселевшие и во все горло распевали мои сочинения. Далеко по округе разносилось их слитное разухабистое „опа…“

Встречал нас опять Овор. Серьезный и молчаливый. Он внимательно рассматривал ров, который мы соорудили с малышом-элементалем.

— Твоя работа? — спросил он и, дождавшись подтверждающего кивка, сухо сказал: — Пошли, разговор есть.

Внутри усадьбы были видны следы огненных взрывов, у самых ворот лежали тела убитых. Их было много, больше десятка.

— Что произошло, Овор? — спросил я, присаживаясь перед одним из убитых. Он был одет в лохмотья, но при поясе, какой носят дружинники, и оружие, которое лежало рядом, было довольно хорошим и справным.

— Это не бандиты, — высказал я свое мнение.

— Не бандиты, сынок, это дружинники префекта. — Он показал на еще одного убитого, с разбитыми губами.