Владимир Сухинин - Виктор Глухов. Книги 1-11 [Компиляция]

— Твой запас полон, — прохрипела Шиза.

— Давай сливай в жаргонит, доставшийся от скравов. — Я продолжал цепко держать усыхающее порождение чужой магии.

— Папа, не надо, прошу, — шептали маленькие губки, слезы катились по лицу малыша, и сквозь мои защитные барьеры начала пробиваться сильнейшая ментальная атака.

Я терял связь с самим собой, все образы смешались, и я видел перед глазами своего сына Володьку, оставшегося на Земле. Он плакал, а я его душил своими руками. «Папа, папочка, — шептал он. — Ты вернулся, мы с мамой так ждали тебя. Нам сказали, что ты убит, а ты живой. Я люблю тебя, не убивай меня, пожалуйста. Мы тебя так ждали!»

Я смотрел на свои руки, держащие сына за горло. Что я делаю! Я убиваю свое дитя!

— Вовка, сынок, я не буду тебя убивать, не бойся, — и мои руки стали отпускать его горло.

«Песня, — услышал я голос внутри себя, — пой песню, — и передо мной появилась жена Люся. — Пой, родной, я так хочу послушать, спой Высоцкого».

Я непонимающе поглядел на сына, но это был не сын, это была теща, которую я держал за шею. У нее кровью налилось лицо, и она хрипела:

— Витенька, сынок, не надо, тебя посодють, а Люсенька останется одна.

— Не слушай маму, — говорила жена, — она тебе никогда не нравилась. Пой, Витя, тебе станет легче.

— Папочка, не надо, мне больно! — Теперь в моих руках был снова сын Вовка, который закатывал глаза и умоляюще шептал: — Папа, папочка.

Я закрыл глаза и захрипел:

— Пой, Витенька, пой, — услышал я ласковый голос жены, и мне стало легче.

Открыв глаза, увидел Тору всю в слезах, которую я держал за тонкую длинную шейку.

— Дарчик, милый, не надо, ведь я люблю тебя. — Ее голос проникал глубоко в душу, и я ощутил, что, если убью ее, не смогу жить с той пустотой, которая воцарится в моем сердце.

— Пой, Витя. Пой, — услышал я ласковый голос жены и, чтобы не утонуть в раздирающих чувствах, снова запел:

— Хорошо, Витенька, продолжай. Ты так душевно поешь!

Слова жены ласкали, успокаивали и не давали задуматься, мне хотелось угодить ей. И я пел. Снова и снова пел из Высоцкого. На «Солдатах группы „Центр“ меня заклинило, и я как чумной повторял и повторял: „Первый-второй, первый-второй, первый-второй…“

В какой-то момент пришло облегчение, и я открыл глаза. Я стоял на коленях, в руках было пусто, меня тошнило, а потом скрутил сильнейший спазм. Из моего рта на пол стала выливаться толчками черная густая масса, и ее было очень много. Вытерев руками рот, я, пошатываясь, встал.

— Шиза, идем искать черный ход.

— Не надо. Мы сейчас перенесемся, — ответила она.

В это время масса, извергнутая мной, стала собираться вместе и формироваться.

— Шиза, давай быстрее. Эта гадость опять собирается.

Я стал пятиться, не спуская глаз с шевелящейся лужи. Меня отвлек приближающийся стук, из-за колонны вышел Божа и встал в черную жижу, которая начала подниматься по костям, облекая их в черную плоть. Что дальше стало со скелетом, я уже не увидел, так как оказался за каменными створками ворот. На них все так же светились письмена, и рядом крутился элементаль, которого я не отпустил, уходя в опасное путешествие.

— Я ухожу, малыш, — обратился к нему, — а ты здесь все закрой, как было, и даже лучше, — добавил я к своему пожеланию. — Шиза, это что было? — Я наконец вспомнил ее слова.

— Родзафаги, паразиты-кочевники. В прошлом бич любой системы, куда они попадали. Проникая в человека или в животное, они вырастали в колонию, принимали облик носителя и таким образом размножались. Когда планета погибала, они засыпали и ждали своего часа. Могли пройти тысячи лет, и, если рядом появлялось живое существо, они вселялись в него, проникая с ним в обитаемый мир, и этот мир был обречен.

— А как же тогда они не захватили все миры? — Мне оставалось непонятно, как можно было спастись от такой чумы.

— Микроорганизмы, — ответила Шиза. — Большинство микроорганизмов для них смертельны. Больше я не знаю.

— Так мы заражены?! — В висках застучала тревога.

— Нет, мы бились со стражем матки родзафагов. Кто-то поставил стража, чтобы никто не смог покинуть зараженный саркофаг. И мы не убили его, он сам нас отпустил. Ты, сукин сын, — в сердцах сказала она, — принял единственное верное решение: пропустил через себя очищающий кокон энергии. Увидев, что мы чисты и с нами слишком много проблем, он нас выпустил.