Секретный Блиц - Звезды не для нас [сборник]

– Зарплата была вчера, – тон обвиняющий. – А ты уже всё потратил. На что, мне интересно?

И ввернула обычное:

– На любовницу?!

Бурное примирение заняло полночи. Андрей не выспался и на самом деле совершил ошибку: решил в обед пробежаться до пустыря и проверить, как там его дверь. Заодно прихватил замок, оставшийся от визита офисного слесаря.

Замок встал в дыру идеально. Андрей ощутил эйфорию, а когда очнулся, оказалось, что обед давно прошёл.

Пробежка до офиса превратила его в мокрую мышь. В таком виде он и плюхнулся в своё кресло – чтобы через полминуты вскочить и помчатся «на ковёр».

– Врёшь! Кто она? Где ты её нашёл?

Ника словно не услышала сообщение о том, что премии Андрея лишили. Не заметила, что муж пришёл вовремя. Сразу набросилась.

Он молча взял куртку и вышел в ночь. Пытка вопросами продолжалась три с чем-то часа. Зуд в голове делался всё настойчивее. Щекотка теперь больше походила на шёпот, и он заглушал даже вопли жены.

А на улице было хорошо.

Было. Пока за ним не погнались эти трое – здоровяк и два хиляка. Андрей не успел заскочить в подъезд – и бежал. К пустырю и своей двери.

Дверь ждала. Двери чего-то не хватало. Теряя драгоценные секунды, он поднял острый камень и выцарапал на ней два слова.

– Чувак, ты неправильно понял…

Догнали. И подошли так тихо.

Андрей встал спиной к двери, не смея к ней прижаться, боясь уронить. Именно этого, а не что его сейчас прирежут или забьют. Двое уже подняли палки.

Но третий прочитал надпись и ржанул, останавливая:

– Эй, погодьте. У нас тут псих. – Перевёл на Андрея полные злого веселья глаза: – Дверку себе организовал? Ну, давай. Открывай и уходи. А не сможешь… ты у нас тут этой дверкой и накроешься.

Андрей вдруг перестал дрожать. Разжал стиснутые кулаки, от которых в драке с троими не было бы никакого толку. Почти демонстративно – вот вам! – достал из кармана ключ. Повернулся спиной.

Дверь сияла. Сияние успокаивало, говорило – всё правильно. А может, сияла только надпись. «Мой мир». Он там, по другую сторону, тщательно выстроенный из правильного и нужного. Знать это было счастьем и силой.

Андрей сунул ключ в замок, повернул. Дверь открылась – вкопанная в землю, без дверной коробки, – стоило лишь толкнуть.

– Эй!

Но это «эй» уже не могло его удержать.

Дмитрий Сошников

г. Новосибирск

Она сказала: езжай. И я поехал.

Ночью в магазине немноголюдно. Мне это даже нравится: не суетливо, нет очередей ни к весам, ни на кассы. Можно побыть наедине с собой и Яной, которая где-то там, вдалеке: удаленно заглянуть в мониторинг, почувствовать её дыхание, частоту пульса.

Я примерился к апельсину: вроде бы то, что надо. И взял два.

«И зачем? – поинтересовался Контроль. – Яна просила один».

Я пытаюсь представить того, кто пишет эти сообщения. В посчитанных байтах текстовой строки нет символа ехидства, но я чувствую – так, как меня учили. Мне кажется, оператор Контроля смеётся надо мной.

«Я просто хочу быть ближе к Яне, составить ей компанию», – пишу в ответ.

Ещё апельсин приятен на вкус. Алекс не очень любил их, но всегда покупал Яне, когда она просила. Я знаю, я помню это. Только я всё же не Алекс…

Наверное, я хочу это подчеркнуть. Не Яне – себе.

Два апельсина идут в корзину к остальным покупкам: Яна не просила, но я сам посчитал, что нужно домой. Забота так и выражается: я знаю, я научен.

Невдалеке долговязый, неестественно худой мужчина перебирает овощи: берёт, придирчиво смотрит со всех сторон, мнёт, чуть ли не нюхает… Я бы мог ему сказать про каждую картофелину из тех, что он положил в пакет или вернул на полку, про каждую морковь или свёклу: массу, спелость, качество… Мне не пришлось бы мять груши, чтобы оценить мягкость. Я умею и так. Он – нет. Или…

Или это такой ритуал. Программа. Чтобы подчеркнуть нормальность. Мало какой человек поедет в ночь на край города за овощами: люди в это время спят.

Я не приучен чувствовать своих «соплеменников», лишь могу увидеть тонкие чёрточки там, где под кожей прячется интерфейсный разъём. Машинально касаюсь потайного места у виска, провожу пальцами по причудливо нарезанному шраму… Очень человеческий жест.

У долговязого шрама у виска нет. Кажется, он есть у одного или двух молодых людей, что так же, как я, бродят по пустым залам человеческого храма потребления, но мне нечего у них спрашивать и нет нужды искать. Да и программа не предполагает ненужных действий. Нерациональные, непродуманные – да, но строго в рамках человеческой нормы.