Алексей Вязовский - Я спас СССР! Том V [СИ]

– Дмитрий, Лев, Алексей – коротко представляю я нашу сплоченную банду – 4-й курс, журфак МГУ.

– О, как! Правда, москвичи!

– Ну, не совсем – скромничаю я – коренной москвич у нас только Лева. Я родом из Нового Оскола, Дима из Владимирской области.

– Да я тоже не в Москве родился, корни у меня вообще-то украинские – тут же просекает обстановку умный Коган – отец из Днепропетровска, а мама вообще с Одессы.

Лица присутствующих заметно добреют, и народ поплотнее сдвигается за длинным столом, чтобы усадить за него и нас с ребятами.

Ох, не любят москалей, не любят… А за что им нас любить-то? Языкастые, раскованные, за словом в карман не лезем и в обиду себя не даем. Дерзкие мы, одним словом. Хрен нас согнешь, проще уже прибить сразу. Этот московский стиль хорошо знаком большинству населения страны по посещениям нашей столицы. Да еще и Михалков со своим героем Колькой из недавнего фильма «Я шагаю по Москве» добавил в образ молодого жителя столицы свежих нот. Типичный московский обормот у него получился, с то и дело проскакивающими в голосе мажорскими нахальными интонациями. Но обаятельный! Вот так нас везде и воспринимают – с большой долей раздражения и с легкой толикой восхищения нашим нахальством. По воспоминаниям Русина, они в армии тоже москвичей не особо жаловали, считали их слишком наглыми.

Что ж, за отсутствием богатого лексикона можно и это обидное слово считать подходящим. Раз умнее и шустрее, значит действительно наглые. Так что ведем себя скромно, не умничаем.

Московские дары вызывают прилив энтузиазма за столом – нашу водку тут же разливают по небольшим глиняным стаканчикам. Девушки, которых здесь меньшинство, пьют вино. Видимо оно домашнее, местного кустарного производства. Кто-то из девчонок выдает нам тарелки и вилки, кто-то уже режет колбасу, кто-то разламывает курицу на куски. Ясь консервным ножом шустро открыл банку со шпротами. Потом поближе подвинул нам тарелку с деревенским салом и самодельной бужениной, нашпигованную чесноком. И глиняную миску с солеными огурцами и помидорами. Отрезал от большой краюхи по хорошему куску ноздреватого серого хлеба. Ох, как же я люблю это натуральное деревенское «богачество»!..

– Ну, за знакомство! – звучит над столом извечный тост любой сборной компании, все чокаются и выпивают.

Нам тактично дают закусить и даже утолить первый голод. А потом приступают к безжалостному допросу.

– Що в столиці діється? Які новини?

Один из парней – Петя, кажется – спрашивает это на украинском, словно хочет смутить или спровоцировать нас. Ага… нашел кого! Да, мы сами на провокации горазды.

– Все нормально, Петро, життя йде своєю чергою – хладнокровно отвечает ему умница Лева, засовывая в рот очередной кусок сала. И закатывает глаза к потолку от удовольствия – дуже смачно!

Мне стоит большого труда не рассмеяться. Ну, артист!

– Ладно, хорош! – быстро сдается парень, переходя на великий и могучий. – Правда, парни, что там у вас в Москве происходит? Вы ведь с того самого журфака, который на Красной площади демонстрацию устроил против ЦК?

– Ну, не демонстрацию, а митинг – спокойно дожевав, отвечает ему Лева и тянется за соленым огурцом – и не на Красной площади, а у Манежа. И не против ЦК, а в защиту родной советской Конституции.

Димон не выдержав, начинает ржать в полный голос. Вслед за ним смеются и остальные за столом. Обстановка сама собой потихоньку разряжается.

– Нет, честно ребят! Митинг был вполне мирным, нас даже милиция не стала разгонять – вставляет Кузнец свои пять копеек – Нашей целью было не помитинговать, а спасти одного нашего друга, которого арестовал КГБ.

– Вечно он у нас в какие-то серьезные истории влипает – хитро косится Коган в мою сторону.

– Так вы знакомы с этим Русовым? – коверкает мою фамилию Ясь.

– Да, кто ж у нас на журфаке не знает, эту заразу! – включаюсь я в игру друзей, делая себе бутерброд с бужениной – Но в этот раз его арестовали не за дело.

У ребят за столом загораются глаза. Еще бы! Это редкость – найти такой достоверный источник информации.

– А у нас говорят, его за новый журнал «Студенческий Мир» арестовали. Якобы он там какую-то «неправильную» политическую статью хотел напечатать, вот его и того… прижали.

– Брехня! – с ходу отпираюсь я. Только лишних домыслов мне не хватало! Своих грехов, как репьев на собаке, а тут еще диссидентство на ходу шьют – Вы сами-то этот журнал хоть видели?

– А то! У нас в Политехе три номера по рукам ходит – гордо сообщают мне – и еще один в библиотеке институтской есть, но там запись на него на месяц вперед.