Олег Воля - Шапка Мономаха

Взгляд его дернулся к Баженову. Пугачев тоже взглянул на учителя, и тот кивнул, подтверждая. А юноша продолжил неуверенно:

— Ну, колик мне ведомо, при Алексее Михайловиче сто тысяч в городе живало. А чичас сто шестьдесят где-то. Стало быть, через сто лет будет жить тысяч триста.

Пугачев лукаво улыбнулся.

— Я смотрю, хорошо вы учите, Василий Иванович, — обратился он к Баженову. И тот поразился. Ведь он же еще не представлялся. Как он узнал? Меж тем Пугачев продолжил расспросы:

— А сколько населения было в Санкт-Петербурге при Алексее Михайловиче?

Ваня развел руками.

— Так не было же еще Петербурга то!

— То-то же, — усмехнулся самозванец. — А за три четверти века на пустом месте вырос город по населению не меньше, чем Москва. Так что простым складыванием тут истины не узнаешь?

Он жестом усадил Ваню за стол и обратился к остальным.

— Ну? Кто даст свою оценку роста? Поднимайте руку, ежели хотите высказаться. И давайте без полного титула. Разрешаю ограничиваться обращением «государь» и не вскакивать.

Руку поднял Казаков. Пугачев кивком разрешил ему говорить.

— Матвей Федоров Казаков, государь. Помощник главного архитектора. Я полагаю, что ежели у торговцев да крестьян будет полная свобода перемещения по держав, то многие в столицу подадутся. Так что десятикратному росту за сто лет я не удивлюсь.

Пугачев одобрительно покивал.

— Все верно, Матвей Федорович, от полутора миллионов и выше. Я тоже так считаю. А еще через сто лет и все пятнадцать миллионов будут в Москве жить. Правда, граница ее будет намного дальше, чем сейчас.

Баженова такие прогнозы даже напугали. Он не вполне мог представить себе город в полтора миллиона жителей, а что пятнадцать и вовсе были за гранью мыслимого. Откуда только у самозванца такие идеи могли взяться?

А Пугачев тем временем продолжал:

— И если уже сейчас город утопает в говне и грязи и страдает от нехватки воды, то что с ним будет при удесятерённой численности? Кроме того, эти полтора миллиона человек захотят по городу разъезжать в экипажах, а городское хозяйство будет обслуживаться неимоверным количеством ломовых извозчиков. Что будет твориться на дорогах? Именно эти проблемы надо решать государству, а не городить бесконечные, никому не нужные дворцы, разрушая при этом исторические памятники.

При последних словах Пугачев, нахмурившись, посмотрел на Баженова. У того холодок пробежал по позвоночнику при этом взгляде.

— Прежде чем начнем обсуждение планов, давайте уясним, в каком состоянии сейчас город, — перевел свой взгляд на Кожина самозванец. — Пётр Никитич, вы доклад подготовили?

— Разумеется, государь, — встал и поклонился, судя по всему, переметнувшийся на сторону нового властителя старый чиновник и дворянин. Он кинул взгляд на листок бумаги в своих руках и начал:

— Как уже упоминалось, численность населения всех сословий в городе — округленно — сто шестьдесят одна тысяча обоего полу. Домовладений после чумы и прошлогодних пожаров числится теперь восемь тысяч восемьсот семьдесят восемь. В дворянском владении двадцать семь процентов. У духовенства тринадцать процентов, остальное у купечества и разночинцев.

Кожин оторвался от листка и добавил:

— Дворянские домовладения в среднем в семь раз крупнее прочих. Да и каменных домов у дворян много больше. Подробную роспись я не успел сделать. Но в течении седмицы сделаю.

— Хорошо, — кивнул Пугачев. — А сколько всего каменных домов по Москве?

— Тысяча двести девять. Из них половина в пределах Белого города, пятая часть относится к Немецкой слободе, а остальное раскидано по Земляному городу и Замоскворечью.

Доклад, прерываемый вопросами Пугачева, длился почти час. Кожин сыпал цифрами текущего числа трактиров, постоялых дворов, мануфактур и кузниц. Перечислял количество мощеных улиц и процент кровель, крытых черепицей. Дошла речь и до кирпичных заводов.

— Кирпичных заводов было с сотню, а теперь числится сорок три, да не все работают исправно. Суммарно кирпича они изготавливают в год всего восемь миллионов штук, хотя рядились на десять. Цена на них за последний десяток лет возросла вдвое. До пяти рублей за тысячу доходит. Известь также вздорожала от шестидесяти копеек за бочку до рубля двадцати копеек. Белый камень с доставкой обходится по шестнадцать рублей за сотню, а бутовый — четырнадцать рублей за кубическую сажень. С такой дороговизной ни о какой масштабной стройке думать не приходится.