Пантелей - Горячее лето пятьдесят третьего... [СИ]

— Понимаю, Коба. И даже, надеюсь, понимаю, почему ты доверился именно мне. Но почему именно полгода?

— Через полгода мы оба уже будем пенсионерами, тогда и переведём дух. А пока закуси удила, и не вздумай околеть в момент решающей атаки. Не моги, но беги.

— И кого ты наметил вместо себя?

— Пока думаю, но всё больше склоняюсь к кандидатуре Рокоссовского.

— Мелковат. Он в даже в армии не Самый, а уж в ЦК партии, так совсем никто.

— Полгода у нас есть, Андрей. Станет он и в армии самым и в партии тем, кем надо.

— Всего за полгода? — в голосе Вышинского отчётливо слышался скепсис, — Планами не поделишься?

— Обязательно. Как только мне врачи разрешат травмировать твою психику. Я не исключаю варианта, что и ты не своей смертью помер, но лучше подстраховаться. Для будущих переговоров у меня другого секретаря-переводчика просто нет.

— Полгода я там и так прожил, без твоей заботы.

— Полгода мало. На пенсии мы с тобой не бездельничать будем, а новую религию создавать.

— Религию? — искренне удивился Вышинский.

— Религию. — кивнул Сталин, — Замену религии коммунизма. Понятно ведь уже, что вера в построение коммунизма стала самой настоящей религией, со своими Ветхим и Новым заветом, Пророками, Святыми, Великомучениками и даже вечно живым Мессией. Партия превратилась в новую церковь. Но это ещё можно было бы терпеть, если бы религия имела хоть какой-то шанс на победу, или хотя бы к ней стремилась. А она не имеет и не стремится. Коммунизм для людей построить невозможно. Коммунизм — это общество муравьёв, или пчёл. В идеале — муравьёв, потому что даже среди пчёл живут трутни. А люди — это не муравьи и даже не пчёлы, трутней, среди них, будет две трети, если не три четверти.

— Я ничего такого здесь не прочитал. — кивнул Вышинский на тонкую пачку бумаги, являющуюся сейчас главным секретом СССР. Секретом вне категорий.

— И не мог прочитать, там ничего такого не написано. Прямо не написано, но додумать то можно. Защитить СССР пыталась лишь часть Политбюро, причём, самая никчёмная часть, судя по тому, что их вообще никто не поддержал. Никто, из шестнадцати с половиной миллионов коммунистов. Ты вдумайся в это, Андрей. А ведь не так плохо они жили, если с Западом сравнить. У нас сейчас гораздо хуже положение в этом вопросе. Хуже люди живут, намного хуже.

— Что в этом удивительного? Все понимают, какая по нам прокатилась война. В Америке вон Пирл-Харбор трагедией считается, хотя он чёрти где, а не в Америке, и основные потери — это топливо. По нам же вся Европа оттопталась, даже французы. Союзники, мать их, тоже победители Гитлера. И ты их простил. И Маннергейма простил.

— Не простил. Я тебе не нищий духом. Я просто ошибся. Понадеялся, что де Голь будет благодарен, и мы с ним вытесним из Европы американцев и британцев. Но благодарность — это такое собачье чувство, людям совершенно не свойственное. Я много раз ошибался, Андрей, но речь сейчас не об этом, это вы прочтёте уже в моих мемуарах. Сейчас люди живут гораздо хуже, а веры у них к нам гораздо больше. Почему?

— Мы побеждаем. — предположил Вышинский.

— В точку, меньшевик! Русские, а СССР, как не крути — это русская цивилизация, привычны к военным лишениям, но не терпят, если их лишения оказались напрасными. Если бы Николашка победил в Японской, он бы обязательно оказался в числе победителей Империалистической. Не исключено, что в этом случае, нами до сих пор правил бы Дом Романовых. Так что, мы будем воевать и побеждать, ничего другого просто не остаётся. И кобыле в трещину все интернационалы. Все эти интернационалы собраны в кучу из различных националистов. Просто они все в куче, поэтому до поры это незаметно. Мы пойдём другим путём — «Разделяй и властвуй!».

— Великорусский шовинизм?

— Говори уже проще — просто русский национализм. Только русский уже по языку и культуре, а не по происхождению, ошибок Гитлера мы, разумеется, не повторим. Мы должны быть как те казаки, которые эту державу для нас и завоевали. Воинским умением в круг годишься, крест целуешь — значит казак, значит русский. А если затеваешь свой отдельный китайский коммунизм — потом на нас не обижайся, товарищ Мао. Мы создадим тебе интернационал прямо в Китае. Будут тебе монгольские, маньчжурские, уйгурские, тибетские, тайские и ханьские коммунистические партии, скотина неблагодарная.

— Китай тоже ошибка?

— Да. И похоже, что одна из самых главных. Ту же Европу мы за пару недель на траки намотаем. Невиновных перед нами там нет, с каждого найдётся, что спросить. А вот с Китаем придётся поиграть. Начнём с Кореи. Её мы должны получить союзной республикой. Внутреннюю Монголию, Синьдзянь и Маньчжурию тоже. А вот серединный Китай, мы, для начала, разделим. На Чанкайшистов и Маоцзэдуновцев. Теперь понял, что я хочу предложить Мао?