Пётр Лаврентьев - Не курите в присутствии синих драконов

Смеркалось. Засияли уличные фонари, заблестели, запереливались цветными огнями рекламы и вывески: магазины, кафе, кинотеатры кишели людьми, упивающимися своей кратковременной свободой, честно заработанной недельным трудом, торопясь за два выходных дня насладиться всеми её доступными благами и надеясь на то, что именно эти выходные пройдут как-нибудь особенно ярко.

Один только Петя Бубенцов, сотрудник Музея Непонятных Искусств, заранее знал, как пройдут его выходные и не надеялся на их красочность и изобилие впечатлений. Выйдя из Музея, он достал мобильный телефон устаревшей модели, нашёл в книжке нужный номер и начал слушать в трубке долгие гудки.

– Здравствуй, Пётр, – наконец раздался голос старого друга детства, доктора Ашота Бурундукяна. – Рад, что ты позвонил.

Но голос Ашота не звенел радостью, и Пётр прекрасно понимал причину этого. Ашот и Петя с детства жили в одном доме, играли в одном дворе, вместе ходили в школу и вместе познавали мир. И теперь, невзирая на то, что обоим стукнуло по тридцать пять, Петина мама – Алиса Семёновна Бубенцова, в прошлом актриса областного Театра Кукол, а ныне пенсионерка и жительница пригородного посёлка, – требовала, чтобы каждое лето они оба проводили выходные в её домике, среди величественной природы захолустного Старо-Папуасово, в окружении кустов акации и полчищ зелёных мух. Там она угощала «мальчиков» своими неиссякаемыми запасами щей, котлет, картофельного пюре и жареной курицы, а также историями о своих былых успехах в кукольно-театральной деятельности и личной жизни.

Ашоту Бурундукяну не нравились эти поездки.

– Заезжай за мной, пожалуйста! – попросил Петя товарища. – Моя машина в ремонте, и я подумал, что в этот раз мы могли бы поехать в гости к маме на твоей.

Но доктор Бурундукян был честным и прямолинейным человеком. Он не хотел больше ездить в гости к Петиной маме. Он сказал:

– Прости, дружище, но я не поеду в Старо-Папуасово. Мне там скучно, и после угощений твоей мамы я три дня не могу остановить диарею, а это мешает мне лечить других людей. Я считаю не целесообразным выслушивать её многочасовые романтические истории, которые можно уложить в одну фразу «Когда я находилась в репродуктивном возрасте, то говорила писклявыми голосами из-за театральной ширмы, а многочисленные лица противоположного пола испытывали ко мне сексуальное влечение». Я боюсь, что множество зелёных мух посёлка Старо-Папуасово в конце концов заразят меня какой-нибудь смертельной болезнью, и я, непреднамеренно нарушив врачебную клятву Гиппократа, передам болезнь своим пациентам, а это недопустимо и противозаконно. Вот поэтому я отказываюсь ехать в гости к твоей маме. Но ей ничего этого не говори, а просто скажи, что я заболел. Я доктор, недавно с успехом защитивший диссертацию, и лично врать пенсионерке Алисе Семёновне для меня унизительно. А в следующие выходные я приглашаю тебя поехать в гости в Ново-Проделкино к моему папе Васгену Аркадьевичу, который абсолютно не умеет готовить и чьи истории ещё не успели нам обоим надоесть.

– Но как же шашлык? – в отчаянии закричал в телефон Петя. – Я хотел приготовить шашлык, а без тебя это будет невозможно! Ведь ты кавказец, и только ты сможешь отменно приготовить его!

– Успокойся, друг Петя, – печально вздохнув, отвечал Ашот Бурундукян. – Мы с тобою всю жизнь играли в одном дворе, жили в одном доме, ходили в одну школу и шансы приготовить шашлык у нас абсолютно одинаковы. Уверяю, что готовлю его ничуть не лучше тебя, невзирая на мои далёкие национальные корни. Ты справишься сам, я в это верю.

– А моя сломанная машина? Я рассчитывал, что мы поедем к маме на твоей!

– Если машина – та цена, которую я должен уплатить за свою свободу, то она твоя. Ты можешь забрать машину со стоянки прямо сейчас. Ключи от неё я прячу в проржавевшей дыре левого порога прямо у переднего крыла. Счастливого пути, друг мой!

– Хороших тебе выходных, Ашот! – с завистью сказал на прощание Петя. – И спасибо за машину.

Он спрятал в карман телефон и уныло побрёл по тротуару к автобусной остановке. И вдруг из ближайшей подворотни наперерез ему выскочила облезлая чёрная кошка, окинула Петю презрительным взглядом, фыркнула, и неторопливо перешла дорогу. Петя на ходу быстро плюнул три раза через левое плечо, хоть совсем и не верил в суеверия. Занимаясь плеванием, он не заметил приставленной к стене здания большой лестницы, на последней ступеньке которой стоял подключающий рекламную вывеску электрик, и прошёл под ней.