Пётр Лаврентьев: Не курите в присутствии синих драконов

Стараясь не разбудить Королеву, Его Величество на цыпочках подкрался к двери и выглянул в коридор. Затем бесшумно заметался по опочивальне, собирая свою одежду, раскиданную вечером в порыве необузданной страсти. Одевшись, он сел за письменный стол, что-то быстро нацарапал на листке и положил бумагу на видное место, чтобы Королева, проснувшись, сразу обнаружила послание. После Король прошмыгнул на балкон, перебрался через перила и отважно сиганул на толстые ветви растущего рядом с дворцом Дуба. Кряхтя и охая, по стволу дерева он сполз на землю, прокрался, воровски озираясь, к королевской конюшне и через пять минут вылетел оттуда на своём любимом белом скакуне. Ни один стражник, ни один конюший или просто какой-нибудь придворный бездельник не проснулся и не поднял тревогу. Все спали, словно погружённые неизвестной Злой Колдуньей в вечный колдовской сон. Короля это разозлило.

«Вернусь и всем устрою весёлую жизнь! – думал он, подпрыгивая в седле. – Такую весёлую, что они у меня вовсе спать перестанут! Вот так они заботятся о моей безопасности: приходи, кто хочешь, убивай, кого хочешь… Дармоеды!»

Когда солнышко поднялось над Сказочным Королевством, Его Величество уже подъезжал к цели своего путешествия – к избушке на курьих ножках, где испокон веков проживала Баба-Яга. Старуха сидела перед входом в своё жуткое жилище на полуразвалившейся деревянной колоде, такой же старой и трухлявой, как и она сама. Увидев Короля, бабка, скрипя суставами и щёлкая позвонками, поднялась с насиженного места, сделала несколько шагов ему навстречу и низко, до земли, поклонилась.

– Здравствуй, батюшка, голубчик ты мой! – прошамкала Баба-Яга, приветливо улыбаясь беззубым ртом. – Навестил всё-таки, дождалась я счастья своего…

Король, которому старая карга отчасти из-за наведённых чар, отчасти из-за собственной королевской дури виделась прелестной сексуальной Феей из Дремучего Леса, лихо соскочил с коня, решительно бросился к ней и подхватил на руки.

– Я проехал через леса и горы, – начал он хорошо отрепетированную в пути тираду, – я продирался сквозь дремучие дебри и умирал от жажды в пустынях. Я переплывал быстрые реки и выбирался из топких болот, я сражался с чудовищами и дикими зверями. И всё это ради тебя одной, любовь моя! – Он схватил руку Бабы-Яги и стал покрывать её поцелуями, медленно, но уверенно приближаясь к вороту засаленной грязной рубахи. Яга игриво хохотнула-квакнула, когда Его Величество добрался до «декольте», обнажил и облобызал её отвисшую морщинистую грудь.

– Ради этого я готов пройти весь путь снова хоть тысячу раз! – воскликнул Король. – О, моя несравненная Фея, я желаю обладать тобой прямо сейчас, прямо здесь!

Но Баба-Яга отчего-то стушевалась, беспокойно оглядываясь по сторонам.

– Погодь, родимый, – нервно зашептала она Королю. – Кажись, мы тут не одни – чую, человечьим духом тянет…

Но Король уже ничего не слышал – он обезумел от страсти и срывал с бабки её латанные юбки, одновременно покрывая поцелуями кривые старушечьи ноги – одну костяную, а вторую варикозную.

– О, небеса! Благодарю вас за это блаженство! – вопил Король, изнемогая от вожделения. Сорвав с Яги ветхие панталоны, он восторженно прижал их к лицу, намереваясь запечатлеть поцелуй и на белье любимой, как вдруг закачался, перед глазами закружилась поляна, лес и небо над головой… Его Величество упал в траву и потерял сознание.

Голая Баба-Яга испуганно склонилась над ним и, верно догадываясь о причине беспамятства, вытащила из королевской руки свои рассыпавшиеся в прах грязнущие труселя.

– Что ж я, безголовая, об исподнем не подумала? – сокрушённо покачала головой старуха и зашвырнула непрезентабельное бельишко в ближайшие кусты. – Склероз меня доконает… А он-то, страдалец, эвон как задохнулся! Хучь бы не до смерти, а то скушно бабке без него будет… Э-эх…

С этими словами она легко взвалила бесчувственного Короля на спину и втащила в свою избушку, которая, предугадывая желания своей хозяйки, уже стояла к лесу задом, а к ней передом. Когда за бабкой захлопнулась дверь, в кустах, куда она закинула свою рванину, послышались сдавленный кашель, харканье и тихие ругательства, а следом из зарослей вывалились Кот в Сапогах и его бывший хозяин – в прошлом сын мельника, а ныне популярный в народе и всеми любимый маркиз-де Карабас.

– Ты видал, Кот? Нет, ты видал? – находясь в состоянии, близком к шоковому, беспрестанно спрашивал ошарашенный зрелищем маркиз. – Ты видал, да?