Иван Васильев - Ещё один шанс (трилогия)

- Отпусти бы ты нас, братец. Нас люди ждут добрые. Работать-чи надо.

- Замолкли все! - страшный конопатый "убивец" обернулся и стал похож на упыря, в глазах которого разгорался адский огонь. Многим показалось, что душегуб внезапно вырос и уперся в облака плечами.

Он замер, прислушался. В камышах, слева от него, чуть слышно шумел ветер. По медленно бегущей воде поблескивали радужные блики от едва колыхавшихся небольших волн. На небе ясно засветило солнышко, вышедшее из-за туч. Мокрая трава на солнце заблестела.

"Упырь" снова почувствовал жертву. Ноздри его кровожадно расширились. От нетерпения он прикусил нижнюю губу.

- Колодин, - рыбак произнес громко, обращаясь к неизвестным "кустам". - За маскировку - пять. За скрытое движение по пересеченной местности - три. Пыхтишь как медведь, идешь через лес, сам себе на ноги наступаешь. Самохин! Чуть лучше. Но нужно ещё тренироваться.

- Да, и после того как вернемся, каждому по два наряда вне очереди.

- За, что? - недовольно раздалось из кустов. - Павел Александрович???

- Вы опоздали на десять минут.

На берег реки вышли два человека в крестьянской одежде.

- Бойцы!- металл прорезался в голосе молодца. - Слушай мою команду: Охраняем особо ценный улов, - Пашка кивнул в сторону связанных пленников. - Вечером заберем всех с собой. Исполнять!

- Есть.

- А я, - рыжий парнишонка прищурившись, глянул на солнце, прикинул направление. - Пока до Тулы прогуляюсь. Разведаю обстановку. Что-то мне не спокойно.

Большой белокаменный собор величаво возвышался на холме. Золотые купала омытые дождем за ночь, ярко блестели на солнце. На звонницах тягуче пели колокола. Плавно переливаясь, словно волны реки, плыл по Туле малиновый звон. Стаи голубей носились над церковной оградой. Сухо шелестя широкими крыльями, они клином стремительно взвивались ввысь, то, словно снежная метель, кружась над самой землей опускались.

С вершины колоколен хорошо были видны курные, вросшие в землю избенки прилепившиеся к размытой ливнем, немощеной дороге. За каждой избой - свой огород с луком, огурцами и чесноком, темные срубы замшелых мыленок.

По слободам, переулкам и улицам тянулись в приходские церкви богомольцы. Горожане степенно шли к обедне, снимали шапки перед храмом, крестились, совали в руки нищим милостыню. Дорога пестрела цветными зипунами и рубахами, кафтанами и однорядками, летниками и сарафанами.

Небольшая группа молодых людей расположилась на пригорке недалеко от храма.

- Знатно звонят! - восхищенно произнес один из них, перекрестившись с малым поклоном. - Аж-но за душу берет!

- Знатно, - поддержал его худой конопатый молодец, внезапно появившийся у него за спиной. Он резво тряхнул рыжими как огонь волосами. - Докладывай.

- Товарищ военком, у нас не получается нанять кузнецов на работу.

- Почему?

- Все мастера напуганы, попрятались по домам. По Туле ходят слухи, что разрешили Гришке Строганову, по царской грамоте, набрать в Кузнецкой слободе три десятка крепостных кузнецов с домочадцами. И отправить горемык в Прикамье, на постоянное жительство. Приказчики Строгонова с солдатами третьи сутки лютуют по городу, выбирают лучших. Недовольных, али кто сопротивляется тех на цепь, в колодки. Хватают прямо с семьями и в амбар, под замок. Сказывают, ни сегодня - завтра погонят горемычных на соляные промыслы.

- Сержант Ложкин, брось демагогию разводить. Ты, солдат или тряпка? Прекрасно знаешь - люди нужны на острове, нужны срочно, как воздух, ещё вчера. Особенно кузнецы и мастеровые. У тебя приказ, к вечеру нанять несколько человек. Так, что выполняй, а иначе я тебе обещаю, что в ближайший месяц вся твоя группа из нарядов не вылезет. А тебя, чтобы служба медом не казалась... я ещё и в звании понижу. Так, что, давай, вывихни мозги! Делай, что хочешь... Хоть рожай!!! Хоть воруй. Хоть в карты выигрывай. Но к вечеру умельцы должны быть. Всё, свободен! Иди и выполняй приказ.

- Есть! Выполнять приказ!

- Павел Александрович, - к Пехоте подошел один из бойцов разведывательно - диверсионной группы. - Разрешите обратиться.

- Ну, что ещё?

- Тут, такое дело... Ребята за Илюху Черкашина просят. Совсем парнишонка исстрадался. Изводит себя грусть тоскою, голубь наш сизокрылый. Помочь бы ему?

- В чем нужна помощь, этому лоботрясу? Напомни ка, давно ли он вышел из наряда?

- Любовь у него.

- Любовь, это хорошо. Хотя, лучше бы он уставы зубрил, и спать перестал в караулах. Так, что отставить любовь! Не положено! Мы на задании или где? Нам, сейчас, о найме кузнецов думать надо, а не о любви.