В. Ли - Характерник. Книга вторая. На переломе

Заночевали здесь же, на месте боя, на следующее утро пошли в открытое море, оставив несколько судов бывшим рабам, пусть идут куда пожелают. Часть из них, около пятисот душ, пристала к нашему войску, перевел их в сформированные из казаков экипажи трофейных кораблей. Как и прежде, перешел со своими помощниками и командой на головную галеру, по-видимому, бывшего командующего османской эскадры, судя по богатому, в шелках и бархате, украшении кают. Шли не спеша, пока срабатывались новые экипажи на галерах и галиотах, да и скорость у них ниже, чем у чаек. Ветер дул не в совсем удобном направлении, почти половину пути прошли на веслах, все же через десять дней дошли к первому выбранному нами порту – Судаку.

Вошли в порт на трофейных судах, не дожидаясь вечера, издали, из гавани, обездвиживаю весь порт, по мере приближения захватываю крепость. Проходим спокойно к причалам, казаки на галерах бравируют на глазах пораженных осман и экипажей торговых судов, они со мной потеряли страх, идут напролом, захватывая охрану порта и суда. Вскоре подошли чайки, всем войском прошли в ворота, уничтожая застывших стражников, дальше растеклись к башням и бастионам крепости. Редкие очаги сопротивления подавлялись залповым огнем стрелков штурмовых групп, а больше просто вырезали всех осман на пути. Два дня грабили город, создалось впечатление, что казаки прихватили все, что возможно, вплоть до гвоздей и посуды. Хорошо хоть, что до убийства жителей не дошло, сопротивляющихся били нагайками, но сабли в ход не пускали, никому не хотелось терять часть добычи, в моем войске такое стало законом.

Почти также захватили крупнейший османский порт – Кефе, почти без жертв с нашей стороны, на грабеж ушло пять дней, забили добром все трофейные корабли, еще пять прибрали из торговых судов в порту. Дальше мы не пошли, другие города и порты не столь богаты, да и взятого имущества больше некуда, тяжело осевшим караваном пошли в обратный путь, с нами на кораблях еще пять тысяч освобожденных рабов всех вероисповеданий и народов, возжелавших покинуть закабаливший их Крым. Шли три недели, после теплого еще моря заморозки в родных краях почувствовали ощутимо, но внутренне грела мысль о скором прибытии домой. В начале декабря пришли в Сечь, разгрузились, отпустили освобожденных рабов, треть из них осела в наших краях, часть вступили в казачье воинство. После раздачи дувана казакам и сдачи войскового имущества и трофеев в скарбницу взял длительный отпуск, почти до самой весны.

Большую часть времени лекарствовал, каждый день принимал дюжину и более больных и увечных, постепенно, со временем я научился восстанавливать некоторые нарушенные функции рук и ног, слуха и зрения, внутренних органов. Конечно, отращивать оторванную конечность я не мог, но снимать паралич или боли при ходьбе и других движениях, возвращать слух и зрение зачастую получалось, они в большей части происходили из-за ущемления и повреждений нейронных связей и нервной системы. С ними я справился после внимательного изучения ауры больных, отклонения ее картины в пострадавших участках от нормального фона. Аккуратными, осторожными действиями соединял поврежденные нейронные цепи, локализовывал пораженные нервные узлы и каналы, а после восстанавливал здоровую структуру. Шаг за шагом, от одного больного к другому мне все лучше давались тонкие операции с со сложнейшей системой в человеческом организме без всяких хирургических инструментов, только энергетическим полем.

О чудесном исцелителе, возвращающим способность двигаться или видеть, пошел слух по свету, ко мне повалили страждущие со всех малоросских земель, от Подолья до Черниговщины, с Молдавии и Галиции, русских воеводств – Белгородского, Курского или Орловского, даже с Поволжья. Наших хат для их размещения не хватило, они поселились в окрестных хуторах и слободе. Чтобы ускорить прием больных и рассеять ненужные надежды, ежедневно утром проводил первичный осмотр прибывших, отсеивал из них пациентов с патологическим разрушением тканей и органов, отправлял обратно, с такими увечьями я бессилен помочь. Остальным назначал день приема и старался вложиться в установленный график, иногда трудился до поздней ночи.

К своему удивлению, особой усталости от тонкой напряженной работы на протяжении многих часов я не чувствовал, только легкое утомление, запасы моей энергии казались неисчерпаемыми. В такой своей форме видел опять же божье предписание, помочь всем людям, нуждающихся в моем лечении. Большим подспорьем стала помощь моих жен, ухаживали за больными, ожидающими приема, убирались в лечебном кабинете и лазарете для выздоравливающих, сами проводили перевязки, готовили настои из трав и корней. Правда, от Кати и Насти помощь невеликая, обе опять на сносях, как будто сговорились, почти одинаковый срок, в мае должны родить. Старшие взяли на себя самые трудные хлопоты, особенно Мария, ассистирует мне в приеме обычных больных, многое уже может, сама почти лекарь.