Огнем полковых пушек выбили артиллерию крепости, штурмовые отряды сноровисто заняли ворота, помог им уничтожить стражу, оттеснили от наружной стены, а потом прорвались во внутреннюю цитадель, за ним остальные бойцы. После завершения уличных боев оставил в крепости один из полков и часть артиллерии контролировать Днестр на этом участке, остальные разошлись по обе стороны, перекрывая все переправы. У них выстроили опорные пункты, оставили в них стрелков и пушки, основные силы ушли в рейды к Бугу, уничтожать отступающие части неприятеля. Приступили к привычной партизанской войне, избегали крупных боев, нападали на разрозненные отряды, а потом отступали, завлекая на временные редуты, там залповым огнем в упор выкашивали осман и татар, переходили на другой участок и вновь устраивали ловушки.
После, когда неприятель подступил к самому Днестру, все силы сосредоточил на переправах и у крепостей, не позволяя перейти ему на правый берег. Позади осман подпирали подошедшие русские и казацкие полки, оказались меж двух огней, пришлось им приступить к отчаянному штурму нашего берега. Атаки шли несколько дней, османы и татары тысячами гибли на воде, но упорно пробивались к спасению. Малой их части удалось пройти наши заслоны и уйти к своим, но основные силы мы выбили, вместе с полками на той стороне Днестра, главную задачу этой компании выполнили, отбили нашествие османо-татарского войска с большим ему уроном. Ромодановский не стал переходить на правую сторону Днестра и вторгаться в Молдавию, оставил на левом берегу свои заставы и охранные отряды, с основными силами и казачьими полками Самойловича повернул обратно к Днепру.
На прощание, когда я переправился на левый берег и прибыл в главный штаб, московский воевода от души поблагодарил меня и мое войско за героизм и воинское мастерство в битве с грозным врагом, пообещал доложить о моем участии в победе самому царю. После добавил, что Московское государство ценит мою верность и приложенные мною усилия на его благо, сам он два последних года внимательно следит за юным, но подающим большие надежды командующим, зрелым не по годам государственным мужем в своенравной Сечи. Готов хлопотать за покровительство со стороны Москвы в случае избрания меня кошевым атаманом вместо Сирко, этого хитрого лиса, готового переметнуться в любую сторону, хоть к посполитам, хоть к османам. Для меня такое мнение московского боярина, близкого к царю, важно, идет навстречу моим планам, поблагодарил за доброе слово и высказанное доверие, но после добавил, что именно Сирко поручил мне вести переговоры в пользу Москвы, сейчас он всецело на ее стороне. Ромодановский усмехнулся, но не стал спорить, только махнул рукой, поживем-увидим.
На общем круге своего войска поздравил всех воинов с победой над злейшим врагом, а затем предложил пройтись по Молдавскому княжеству до самого Прута, побить и разорить османские крепости, пока неприятель слаб. Как и предполагал, казаки тут же согласились, хотя добычи в захваченных крепостях набрали не мало, но все же не столько, как в наших прошлых походах. Пошли по княжеству широким фронтом, от Хотина и Черновцов до самых Ясс, столицы княжества, громя по пути османские гарнизоны в городах и поселениях. Большей частью они бежали, едва заметив наше приближение, но доходило и до штурмов, как в Фалчи, Сучаве, Черновцах. В Яссы мы не стали входить, у распахнуты ворот наше войско встретил сам князь, господарь Антоние Русет, грек по происхождению, приверженец Порты. Уговорил не разорять город, османского войска здесь нет, предложил немалый откуп. Так и разошлись миром, продолжили марш к югу до Измаила.
Османскую твердыню на Дунае мы брали неделю, самый крепкий орешек в Причерноморье, но сладили. Побили многочисленные артиллерийские бастионы, а после завалили рвы фашинами, прошли земляной вал и забрались по лестницам на высокие стены. Мне пришлось немало поработать, беря под контроль немалый гарнизон из семи тысяч осман, помогать нашим бойцам взять укрепления, а затем в уличных боях зачистить от остатков вражеских сил. После дал два дня на разграбление города и крепости, но без резни мирного населения. Разошедшихся казаков, без особой нужды применявших насилие, пришлось принародно наказать, лишить части добычи, но никто из казаков, во всяком случае вслух, не роптал, уже привыкли к моим требованиям, наказанные пеняли на себя.
После взятия Измаила повернули на восток, возвращаемся домой. Повоевали мы в этом походе знатно, помогли отбить вражеское нашествие, а после побили осман и татар в крепостях, всего уничтожили неприятеля около тридцати тысяч душ, свои потери составили в десять раз меньше. Да и добычи взяли премного, наш обоз из пятисот битком заполненных повозок растянулся на несколько верст. Потихонечку добрались к Ингулу, тепло попрощались, щедро наделив дуваном, с правобережными казаками, в конце августа пришли в Сечь. Сирко со своим войском месяц как вернулся, повоевал неплохо, зачистил от татар все южное правобережье, перехватил и уничтожил караван османских судов, шедших с припасами к Газы-Кермену, а затем сами крепости на Днепре и Южном Буге. Счет уничтоженному противнику у него пожиже, втрое меньше, чем у нас, потерял больше пяти тысяч казаков, да и добычи взял намного меньше, похоже, старый атаман теряет хватку. Это стали понимать все казаки, участвовавшие в наших походах, среди них пошли разговоры о смене кошевого на более удачливого.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу