Галина Маркова - Мурка стала просто Марией. Почти подлинная история внука Мурки

– Не только на них

– Ты права. Дед лечил Марию, она умерла в возрасте 55 лет от тромба в сосуде близко от сердца. Но кто бы стал оправдывать деда?

– Время было жестокое. Но ты так говоришь об этом, как о близких тебе людях.

Костя молчал, а Маша видела, как напряглись его скулы, она взялась снова за его правую руку. Она в этот раз не напрягалась. Маша прислонилась щекой к его плечу. Они сидели, молча, затем муж продолжал с дрожью в голосе:

– Он похоронил любимую женщину. Его в Москве больше ничего не держало. Ему было тогда пятьдесят лет всего. Ознакомился с историей Сибири, и решил поехать в Березово. У него была картина Сурикова: Меньшиков в Березове. Ему это название понравилось.

– Он считал себя причастным к изгнанным знаменитостям.

– Вроде того, он же был Александром Сергеевичем.

– Он работал врачом? Ты говорил, что он полюбил Марию, когда ему было двадцать лет, когда он успел выучиться на врача?

– Если ты не знаешь, то я скажу тебе, что в те времена, в двадцатые годы Ленин разогнал всю прежнюю интеллигенцию, и сразу стали набирать отборную молодежь в Вузы.

– Отборные бывают овощи!

– Так именно и рассуждало государство: нужно выращивать свои овощи на почве старой культуры.

– Как ты выражаешься! Классно!

– Классно- прекрасно! Я даже книгу начал писать о тех временах.

– И где она? Ой, давай сверни на обочину. Пока лес рядом, мне нужно зайти в лесок.

Костя свернул с шоссе на широкую обочину. Они вошли в лес, погуляли немного и сели в машину: боялись укуса клещей. Маша ему напомнила про книгу, которую он писал.

– Я её где – то потерял на даче, между прочим, на чердаке, наверное. Там и фотографий было много о тех временах, дед хорошо сохранял память своей молодости. Так вот дед, когда учился в медицинском институте, много видел трупов на лабораторных занятиях, хорошо знал анатомию.

– Причем анатомия? Ну да, конечно.

– В то время многих студентов «просили» помогать секретным органам для выслеживания « тайных врагов советской власти». Такие, конечно, были.

– Помогать секретным органам?

– Да. Но сейчас не про это. Однажды его знание анатомии спасло Марию. Он… как это сказать… но это после расскажу.

– Но немного расскажи.

– Вот строки из моего романа: «Мурка лежала на голой земле в галифе. Блестел зубик золотой « в ейном ротике». Синие глаза глядели в небо. И текла кровь из- под кожаной тужурки.

– Ты говоришь уже как парень того времени. А как дед спас знанием анатомии?

– Он удачно пришил мешочек с «вареньем» под тужуркой. Мурки, варенье и текло на землю. Он сам стрелял в это место на виду у банды.

– Сам стрелял?

– Да! Бандиты уже подозревали Мурку, а мой дед был внедрен в банду и сам предложил расправиться с любимицей бандитов. Да у них и рука на нее не поднималась: Мурка сверлила их глазами, как пулями

– Бандиты могли сделать контрольный выстрел в голову.

– Что ты!? Сам глава банды был в неё влюблен и просил деда: «Только не в голову, я не хочу видеть её уродливой.»

– Даже так!

– Да, многие её любили, одновременно подозревали и любили.

– Я понимаю, как дед был рад, что удачно получилось. Он и сам рисковал?

– Конечно. Он спас любимую женщину. Да, он песню придумал. Он ее пел часто. Я немного помню.

– Спой.

– Попробую.

Он прокашлялся, глотнул сока из бутылки и запел приятным голосом:

Уже и на севере ищут Мурку, сбежавшую

Хитро после выстрела ложного, выстрела,

Что был хитрым обманом.

Обманов для урков всесильных.

Они оба молчали, словно сами стояли и смотрели на женщину, смотревшую в небо голубыми глазами.

– Я и сейчас тоскую о том времени, хотя там и не жил. Поздно меня родили. Все мы поехали: пробка закончилась.

Они проехали по времени не более пятнадцати минут и снова остановились. Маша все помнила и тут же спросила:

– Я поняла, что дед был врачом и чекистом одновременно.

– Да, и это ему помогало успешно.

– Как?

– Он был удачно внедрен в банду. И когда узнавал, что бандиты «раскололи» внедренного сотрудника чекистов, и собирались его «пришить», то обманывал их умело.