Игорь Каплан: Таймдайвер

04

Тоненькая полоска света вначале была еле различима. Потом стала медленно расширяться и вскоре превратилась в огромный белый прямоугольник. В нем постепенно проступали, вначале робкие, полутени, постепенно приобретая все более и более четкие очертания. Словно изображение, проявляющееся на вначале белой фотобумаге. Голова, потом другая, потом рука... Постепенно вы видите уже весь снимок.

На снимке, который «проявлялся» сейчас, уже вполне различались две женские фигуры в белой одежде. Они стояли справа от кровати и молча смотрели на Гардина. Обе женщины примерно одного возраста, немного старше его самого. У более худенькой, с выбивающимися из под шапочки белыми локонами, в руках была большая тетрадь, в которой она что-то непрерывно записывала. Вторая женщина мимолетным движением поправила очки и наклонилась к Сергею:

- Как вы себя чувствуете? – спросила она мягко, внимательно глядя прямо на него.

Сергей облизал губы и хрипло ответил:

- Не знаю... голова немного болит... и грудь...

- Это ничего, – улыбнулась женщина, – скоро пройдет. Вы помните, что с вами произошло?

Сергей закрыл глаза. Он помнил. Он помнил дорогу... внезапно возникший впереди затор... машину, потерявшую управление... трейлер, несущийся ему навстречу с огромной скоростью... страшный удар. Все это промелькнуло сейчас перед его мысленным взором. И развороченная машина, и кровь в салоне того, что от нее осталось.

- Да, – ответил он тихо.

- Очень хорошо, – еще раз улыбнулась женщина. – Вам очень повезло. Просто удивительно, что после такой аварии вы остались не только живы, но и практически невредимы. Ваша машина превратилась в груду металлолома, а сами вы отделались несколькими сломанными ребрами и травмой головы. К счастью, травма оказалась не столь серьезной, как мы вначале подумали. Два дня, пока вы находились без сознания, у нас были серьезные опасения за вашу жизнь. Но, слава богу, все обошлось. Со вчерашнего дня вы уверенно идете на поправку. Голова и грудь, правда, еще немного поболят, но через недельку, я думаю, мы уже сможем вас выписать.

- Давно я здесь? – спросил Сергей, уже несколько окрепшим голосом.

- Три дня.

- Понятно… И… спасибо вам, – пробормотал Сергей и снова закрыл глаза.

- Вам не за что меня благодарить. Благодарите своего ангела-хранителя, мне оставалось лишь немного подправить его работу, – услышал он, не открывая глаз.

Потом удаляющиеся легкие шаги, едва слышный щелчок закрывающейся двери и все стихло. Опять наступила тишина. Но эта была уже тишина уюта и безопасности.

Сергей глубоко вздохнул. Боль отдавалась в груди, но то была не та убийственная боль, которая запечатлелась в его сознании. Эту вполне можно было перетерпеть. Какое-то время он еще лежал с закрытыми глазами, пытаясь сконцентрироваться хоть на какой-нибудь мысли, пока вновь не провалился в глубокий сон без всяких сновидений.

05

Весь этот день и часть следующего он проспал, как убитый. Есть не хотелось и еда, которую регулярно приносила медсестра, так и оставалась нетронутой. Посторонние звуки не проникали сквозь толстую стену, которую воздвигло его сознание, разбиваясь о непреступное препятствие, как волны о скалу. Боль то немного усиливалась, то отступала назад. Сергей старался не обращать на нее внимание, тем более, что она уже не казалась столь нестерпимой, она просто была. Так привыкаешь со временем к ноющей несильной зубной боли. Через какое-то время ее просто перестаешь замечать. И, только, когда она совсем исчезает, ты ощущаешь несравнимое ни с чем облегчение.

* * *

И еще несколько следующих дней прошли словно в тумане... Похожие один на другой, как братья-близнецы. Только стрелка часов, без устали бегающая по циферблату, и вносила в их монотонное, тягучее, словно круто сваренный кисель, течение, какое-то разнообразие.

И сильней отличается выстрел от выстрела,

Чем сегодняшний день от вчерашнего дня.

«Да, молодец Макаревич. Гениальные строчки, а главное, как точно отражают то, что со мной сейчас происходит, - подумалось Сергею в один из тех кратких моментов, когда сознание полностью возвращалось к нему. – Лучше и не скажешь».

Он лежал, лениво переводя свой взгляд с одного предмета на другой, ни на чем конкретно не останавливаясь. Его мысли блуждали где-то вдалеке от хозяина, предоставив надоевшее тело само себе. Все, что он делал, он делал машинально, совершенно не задумываясь над своими действиями. Ел, смотрел телевизор, безропотно принимал лекарства, которые приносила хорошенькая медсестра... Если бы кто-нибудь спросил его, о чем он думал, неподвижно глядя подолгу в одну точку, то вряд ли он смог бы дать внятный ответ. Но никто его об этом не спрашивал, так что и ответ искать не было никакой необходимости.