Владимир Свержин: Железный Сокол Гардарики

– Да ну? – Лис поднялся во весь свой немалый рост. – А мне батька сказывал, шо в том кругу, где эта сабля пляшет, мое слово завсегда крайним будет.

Собеседник Лиса хмуро потянул из ножен свой клинок, но в этот миг из леса послышался приближающийся конский топот, и на полянку, едва не сбив котелок с обедом, вылетели полтора десятка всадников.

– О, блин, непруха! – раздался на канале связи голос Лиса. – Не додумал я с кулешом. Надо было на базе консервами запастись. Не будет теперь на Москву короткой дороги.

Всадники – все как один в кольчугах, увешанные оружием, точно елка шарами, – сдерживая горячих коней, топтались у костерка.

– Ну. – Один из них, на большом кауром аргамаке, смерив тяжелым взглядом нас с Лисом, обернулся к давешнему гостю. – Вызнал, кто да куда едут?

– По всему видать, лазутчики, – затараторил малый в начищенной байдане. – Особенно тот, – незнакомец ткнул пальцем в меня, – не иначе, как немчина.

– А по-нашенски понимают? – вновь глядя мимо нас, спросил ватажный атаман.

– Тот, у которого носопырка набекрень, – пустился в объяснения специалист по нашей части, – понимает. А тот, другой, который поглаже, как есть чужак.

– Чужаки нам здесь без надобности. – Главарь повернул ко мне тяжелое, в рытвинах оспы, лицо. – Чужаков гетман наказал, коли буйные – на деревьях вешать, а ежели тихие – в острог сажать. А тебя, жердяй, как звать-величать? Какого роду-племени?

– Племени местного, – без особой радости оглядывая земляков, четко, без суеты начал мой напарник, – бродник я с Хорола. Во святом крещении звать Сергием, а по прозвищу Лис. Человек я вольный и своего отца сын. Идем же мы с поклоном к славному князю Дмитрию Вишневецкому, коли знаете такого.

Всадники, окружавшие нас, хором заржали под удивленными взглядами собственных коней.

– Ты, бродник, думай, об чем молвишь, – постучал себя по лбу рябой. – Не видишь, что ли, казаки перед тобой.

– Да письмена у вас вроде по кольчугам не рассыпаны. Откуда ж видать?

– Говоришь, к князю Дмитрию шли? – не вдаваясь в полемику, перебил ватажник. – Стало быть, по пути нам. Мы с его двора люди. Сабли и пистоли отдайте. С нами пойдете.

– Ага. Может, и портки вам заодно постирать? Как это сабли сдать? Нешто ты ее мне вешал, чтобы отбирать?

– Не дури, крещеная душа. Без головы останешься. Не поглядим, шо из нашенских.

Я встал, готовясь принять деятельное участие в предстоящем выяснении отношений.

– Погодь, ротмистр, – остановил меня Лис, демонстративно засучивая рукава. Я смотрел на друга и не узнавал его. Во всех наших прошлых операциях, если существовал хоть один способ увильнуть от схватки, можно было не сомневаться, что Сергей не преминет им воспользоваться. Сейчас же он откровенно лез на рожон, причем, как мне казалось, с явным удовольствием.

– Шо ж ты, атаман, к седлу-то прикипел? Вот тебе моя сабля, слазь да бери.

Всадники загалдели, подбадривая вожака. Тот хмуро огляделся и соскочил наземь.

– С огнем шуткуешь!

– Ну так без огня каши не сваришь. – Лис распахнул объятия. – Иди сюда, мой сладкий сахар.

Упрашивать ватажника долее не пришлось. Он без промедления выхватил из ножен отточенную, с золотой арабской вязью по клинку саблю.

Заверши он свое быстрое движение, не петь бы Лису больше песен. Да только не судьба была казаку блеснуть ратным умением. Быстрее проворной куницы ушел Сергей под руку атаману, перехватил запястье, крутанулся волчком и встал, посмеиваясь, вращая, точно пропеллеры, оба клинка – свой и атаманский.

Сомневаюсь, что недавний хозяин второй лисовской сабли успел понять, что произошло, но звериное чутье старого вояки мигом подсказало ему близость смертельной опасности. Рыча недобро, выдернул казак из-за широкого пояса пернач, оскалился хищно и вновь бросился на Лиса. Я подсечкой сбил его с ног, не дав ему нарваться на жала вертящихся в гибельном танце сабель. И хотя сам ватажник, вероятно, не осознал этого, спас его от неминуемой гибели.

Зрители возмущенно загалдели, хватаясь за оружие. Что и говорить, командировка начиналась прескверно.

– В седло, – скомандовал я Лису, указывая на атаманского коня и высматривая на ходу, у кого позаимствовать коня для себя.

Прямо сказать, это был слабенький план. Пытаться уйти от полутора десятков взбешенных рубак, да еще на их же земле, ни сном ни духом не ведая, сколько таких казачьих разъездов разбросано по округе, – дело неблагодарное. Но других соображений, как спасти буйны головы, у меня не было.