Андрей Валентинов - Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы

Юрий осторожно обошел принесенные вещи, стараясь не приближаться слишком близко. Чемодан, на вид тяжелый, дорогой кожи, почему-то мало заинтересовал. Зато поразили сапоги: яловые, нагло блестящие, они так и просились куда-нибудь на плац. Что это? Местный эквивалент комнатных тапочек? О чемодане не хотелось и думать. С таким полагалось либо ездить в загранкомандировку либо транспортировать в нем самодельную «адскую машину».

– …А, принесли уже! – «Костя» появился со своей обычной улыбкой, словно пополнив за эти дни истраченный запас оптимизма. – Добрый день, Юрий Петрович! Погодка-то. Солнышко!..

Юрий еле нашел в себе силы, чтобы поздороваться, настолько хотелось поинтересоваться смыслом происходящего. Впрочем, энкаведист поспешил пояснить все сам:

– Любуетесь? Да, знатные сапожки! Индивидуальный пошив, только для комсостава Главного Управления…

Мелькнула догадка: «Костя» начал день с того, что заехал в мастерскую за новыми сапогами. Такое, в общем, было не столь уж невозможным. Все мы люди, все человеки, даже полковники Главного Управления.

– Но вы же не все видели!

«Костя» осторожно поставил чемодан прямо на стол и щелкнул замком.

Форма… Новенькая, только что из-под утюга. Дорогое зеленое сукно, малиновые петлицы. Две шпалы – майор…

– Константин, извините, вас что, разжаловали? Почему – майор?

На этот раз «Костя» смеялся не меньше двух минут. Наконец всхлипнул и махнул рукой:

– Ну, Юрий Петрович! Ну, уморили! Это хорошо, что с чувством юмора у вас все в порядке. Пригодится…

Намек? Значит, все-таки с ним что-то решено?

– Ну-ка, примерьте! – энкаведист уже доставал гимнастерку, осторожно придерживая, чтобы не дай бог не замять.

– Простите, я вас, кажется, не понял. Зачем?

– Как зачем? – «Костя», похоже, решил вновь посмеяться, но раздумал:

– Как зачем, Юрий Петрович? Форма-то – ваша!..

Бывшему селькору Прохору Карабаеву определенно не везло. Лейтенант не попал в театр – ни в субботу, ни в воскресенье. Отчасти виною был он сам. Именно после поездки сибиряка в Тамбов и Минск события начали разворачиваться столь стремительно, что маленькая группа старшего лейтенанта Сергея Пустельги потеряла счет времени.

Началось все весьма прозаично. Эксперты, на этот раз необыкновенно оперативно, подтвердили, что взрывчатка, разнесшая квартиру на Мещанской, была именно та, что выпускалась в Тамбове – «Кама-3 ОС». Партия этой взрывчатки вместе с сорока взрывателями «СЧН – 14 Э» была выписана по распоряжению товарища Фриневского для нужд батальона ОСНАЗа при Главном Управлении, которым командовал полковник Кривцов.

Пустельга послал Ахилло к полковнику, и тот вернулся с оформленным по всем правилам актом, удостоверявшим, что взрыватели и взрывчатка использованы по назначению. Первым засомневался Прохор. Он долго морщил лоб, а затем положил рядом оба акта: свежий, полковника Кривцова, и тот, что привез из Минска. Получалось нечто странное – диверсионная школа ОСНАЗа, готовившая кадры для всего Союза, не смогла оприходовать сорок взрывателей, а батальон Кривцова, выезжавший в летние лагеря всего на две недели, справился с этим без всяких затруднений. Конечно, все могло быть, особенно в Главном Управлении, но Сергей послал Ахилло к знакомому капитану, который летом выполнял обязанности заместителя начальника сборов.

Михаил вернулся скоро, приведя капитана с собой. Тут уж пришлось удивиться Сергею. Батальон Кривцова действительно проводил занятия по диверсионной подготовке. Они длились три дня – и завершились совершенно неожиданным образом. Палатка, в которой хранились боеприпасы, взлетела на воздух. Часовой, по невероятной случайности, отделался испугом, но капитан, как раз дежуривший в тот день, не преминул составить рапорт и был впоследствии весьма удивлен, отчего о ЧП, редком для ОСНАЗа, даже не вспомнили.

Через час рапорт уже лежал на столе у Сергея. Он был написан на имя Фриневского. Замнаркома читал его: красный карандаш небрежно вывел резолюцию: «В архив»…

…На следующее утро весь Большой Дом гудел. Нарком подписал приказ об отстранении полковника Кривцова от должности. В помощь группе Пустельги были приданы четыре следователя, которые начали раскручивать это невероятное дело. Вскоре Кривцов был арестован, за ним последовал бывший начальник сборов и особист батальона…

За плотно зашторенными окнами давно плавали осенние сумерки, под высоким потолком роились облака сизого дыма, а свет ламп уже начал утомлять глаза.