Игорь Пресняков - Роковая награда

Войдя в цех, Андрей осмотрелся. Рядами – десяток верстаков, у которых копошились люди, где парами, где поодиночке. Слева – широкий проем в стене, за ним мерно скрежетала пилорама, грохотали бревна и доски. Здесь – машинно-заготовительный участок, здесь все начинается: из смолистых бревен получаются доски и брусы. В столярке их потом превратят во всевозможные изделия.

У ближайшего верстака – двое: пожилой усач и молоденький шатен. Лицо последнего показалось знакомым: «Ах да, вчера он заседал в редколлегии».

В середине цеха возвышалась конторка. За ней – личность лет тридцати семи в старорежимной форменной фуражке с молоточками. Андрей неторопливо приблизился:

– Простите, вы старший мастер Сергунов?

Человек оторвался от бумаг и посмотрел на Андрея ясно-похмельными, но умными глазами.

– А-а! Вы, очевидно, гражданин Рябинин? Меня утром известили о назначении, – он вскочил и с поклоном протянул руку. – Старший мастер Сергунов, Николай Серафимович.

– Андрей Николаевич. Очень рад, – ответил на пожатие Рябинин.

– Прошу в ваш кабинет, – пригласил Сергунов.

Они прошли через весь цех к зеленой двери. Андрей смотрел в спину Сергунова, затянутую в рабочую тужурку, и чувствовал, что за ними внимательно наблюдают.

Старший мастер усадил начальника за видавший виды стол и обложил толстыми папками. В них, по словам Сергунова, – вся деятельность цеха, его история и сведения о работниках.

– Знакомьтесь, Андрей Николаевич.

Отступив на шаг, старший мастер поинтересовался:

– Какие будут распоряжения?

– О распоряжениях – позже, – пожал плечами Рябинин, – а пока проведем собрание.

Сергунов кивнул и вышел.

Вернулся он минут через десять в сопровождении строгого толстячка и интеллигентного вида парня. Первый представился мастером Рогозиным, а второй – табельщиком Воронковым. Андрей поприветствовал их и обратился к папкам.

К обеденному часу Рябинин просмотрел горы документов и, откинувшись на спинку стула, размышлял.

Он узнал о том, что выпускал цех; размеры зарплаты и штрафов; изучил сведения о поощрениях и информацию о работниках. Личный состав его не порадовал – в основной массе коллектив состоял из неквалифицированных рабочих – демобилизованных из армии крестьян, молодежи, людей, работавших ранее по другим специальностям. Старых рабочих – только двое, поэтому высокий показатель брака был неудивителен. Андрей полистал «личные дела»: два коммуниста, десять комсомольцев, остальные – «сочувствующие большевикам».

Послышался удар рынды – шабаш, Сергунов объявил обеденный перерыв. Остановились станки, и наступила тишина.

Рябинин поднялся и вышел в цех. Рабочие рассаживались по верстакам, перебрасывались фразами, шутили. У конторки – Сергунов, Рогозин и Воронков. Андрей встал рядом и оглядел собрание. Сергунов поднял руку, и голоса смолкли:

– Граждане! Пошабашили мы сегодня пораньше для того, чтобы познакомиться с новым начальником нашего цеха, товарищем Рябининым Андреем Николаевичем.

Старший мастер поклонился и отошел в сторону. Десятки глаз придирчиво разглядывали Андрея. Он собрался с духом и заговорил:

– Здравствуйте, товарищи! Это собрание я решил провести не только ради знакомства, но и чтобы предложить вам некоторые меры, которые улучшат работу цеха. Я – человек военный, однако не раз вместе с бойцами бывал на хозяйственных работах. Там, как и при выполнении боевых задач, мы трудились, разделенные на боевые единицы – взводы, роты и полки. Я хотел бы ввести похожую практику и в нашем цехе. Разделим оба участка на бригады, во главе поставим бригадиров из опытных рабочих.

Люди загудели. С ближайшего верстака раздался голос:

– Моя фамилия Ковальчук. Есть вопрос, гражданин Рябинин! Согласовано ли ваше решение с завкомом? И вообще, ваше назначение завком утвердил?

Собрание успокоилось в ожидании ответа. Андрей быстренько вспомнил слова Трофимова о завкоме и без запинки ответил:

– Я рекомендован губисполкомом и назначен директором. О завкоме ничего не знаю, привык подчиняться приказам свыше.

Пара рабочих, стоящих рядом с Ковальчуком, неодобрительно закачала головами. Молодежь, угнездившаяся позади, издала радостные крики.

– И все же я, как член завкома, прошу вас после работы зайти в комитет, – заметил Ковальчук.

– Непременно, – поклонился Рябинин.

По проходу, широко ступая, двигался паренек в застиранной робе. Вид он имел нахальный и решительный. Подойдя к конторке, парень кивком поприветствовал Андрея и громко обратился к собравшимся: