Александр Руджа: Дон Хуан (СИ)

Кто сказал «псих»? Психи совсем не такие, уж я-то знаю, навидался их в Сан-Квентине. А значит, я никакой не псих. Мне ли не знать.

— Воды и пожрать. И побыстрее, — решаю я. Денег у меня, правда, нет, но Джимми Дин об этом еще не знает. А там что-нибудь да выйдет.

— Слыхал, Билли? Он сказал, что его зовут Хуан, — хихикает щуплый мужичонка в ковбойской шляпе, сидящий с кодлой из трех таких же ублюдочных персонажей в уголке, отчего я их не сразу заметил.

— Да этих мексов всегда зовут либо Хуан, либо «Эй, ты, копай быстрее, придурок!» — поддерживает мысль второй, сплюнув в мою сторону.

— Ненавижу мексов, — заключает третий, потому что четвертый ничего не говорит, он просто сидит и сверлит меня нехорошим таким, черным взглядом.

— Господа! Я бы попросил… — смирным голосом говорит прекрасно воспитанный бармен Джимми Дин.

— А то что? Ты обидишься и уйдешь? — ржет первый дурным голосом. — Понял, Билли?

— Побыстрее, — улыбаюсь я, облокачиваясь на стойку. На ней, совсем рядом, лежит прекрасный аккуратный нож. Не мясницкий тесак и не топор лесоруба, а простенький нож с односторонней заточкой и деревянной ручкой. Очень он мне нравится, очень. Джимми Дин хмурится.

— Думаю, я могу гарантировать вам безопасность в моем заведении, — с сомнением говорит он. — У меня тут еще не было перестрелок.

— Серьезно?

— На этой неделе, — вносит он важное уточнение. — Но я понимаю ваши опасения, так что… все будет быстро.

И исчезает в задней комнате — там у него кухня, наверное, там что-то такое булькает и пышет жаром. А возможно, просто лестница в преисподнюю, где варятся души грешников и психопатов-убийц. И почему-то мне кажется, что эти четыре упыренка очень хотели бы меня туда отправить. А ведь сегодня только понедельник.

— Эй, — говорит внезапно четвертый, тот, что все время смотрел не по-доброму. — А я ведь знаю тебя! Это же ты неделю назад сбежал из Сан-Квентина! Парни, это тот псих, за которого шериф назначил награду!..

Великолепная четверка вскакивает, повалив стол. Здесь явное невезение, ведь у меня нет даже стола, я всю дорогу околачивался возле стойки. Постойте, а ведь она, пожалуй, даже прочнее будет!

— Ну, псих я, псих, — соглашаюсь покладисто. Отчего же не согласиться, когда это чистая правда, и у меня под рукой револьвер с тремя отличными пулями, в лечебнице ничего подобного не было, но я и там успевал отлично развлекаться. — А вот вам, амигос, кранты.

Первая пуля попадает в парня, который меня опознал. Он умный, такому особая честь, отправляется в царство Хель работать правофланговым. Отдача от выстрела все-таки сильная, но и результат не разочаровывает, в ковбоя словно бетонной плитой влепили. Парень отлетает к стене, оставляя за собой на полу инверсионный красный след.

Тут бы мне взвести курок, да нацелиться на других — они думали, что я так и поступлю, и потому немедленно залегли. Но я был хитрее, я перемахнул за стойку, да и спрятался там. Стойка хорошая, изнутри стальными листами огорожена, для безопасности. А еще у вежливого парня Джимми Дина тут дробовик припрятан, просто на всякий случай, наверное. Лучше бы динамит, конечно — люблю я динамит. Хотя нож все-таки больше.

Я выныриваю из укрытия с оружием наперевес и влепляю заряд дроби в первую же удивленную харю, высунувшуюся из-за стола. Меткость у меня никудышная, привычки обращения с оружием нет, только это не важно — дробь решает все проблемы. Уже два. Еще один, и будет Святая Троица. Дохлая, обращаю ваше внимание.

— Эй, гринго, послушайте психа-мексиканца! — говорю громко. — Я тороплюсь, и у меня нет на вас зуба. Тот, кто сейчас бросит револьвер и поднимет руки, уйдет отсюда на своих ногах, клянусь! Тот, кто откажется, получит заряд дроби в грудь!

— Пошел ты, вонючий мекс! — орут из-за стола. — Этот трусливый койот Джимми Дин уже наверняка донес, что происходит, шериф с помощниками будет здесь через четверть часа, тебе крышка!

— Может и так, — соглашаюсь. — Только какая вам польза с того, если вы один черт будете мертвы? Последний шанс, гринго, я никогда не предлагаю дважды.

В укрытии секунд двадцать идет яростное бормотание. Потом оба встают с поднятыми руками. Рожи мрачные, надменные — вроде это они мне одолжение делают.

— Вот и все, амигос, напрасно вы боялись, — широко улыбаюсь. — И запомните, Дон Хуан не терпит оскорблений.

— Тебя все равно поймают и повесят, каброн, — сплевывает кто-то из них. — Не сегодня, так завтра.

Я стреляю точно между ковбоями, и каждый получает по половине заряда. Выходит, конечно, не так впечатляюще, как в начале, но им хватает — как стояли, так и рухнули на пол. Вот и закончилась игра, спасибо всем, приходите завтра.