Тимур Литовченко - Воины преисподней

Но, с другой стороны, урусы действительно помогли кипчакам устоять против татар. Без покровительства урусского короля кипчаки исчезли бы с лица земли. И между прочим, у него, хана Булугая… то есть Василя, король Данила власти не отнял. Правда, велел принять свою веру и почитать урусского бога, зато сделал великим князем Таврийским и поставил главным над всеми кипчаками. Более того, он повелевает даже урусами-переселенцами… хотя только номинально. И требование отрядить несколько сот кипчацких сынов на строительство порта наглядно демонстрирует, кто кем командует.

Василь Шугракович смотрел на ходатая, лобызающего его сапоги, и думал о людской глупости. Неужели этот болван не понимает, что великий князь Таврийский просто обязан всячески помогать осуществлению планов короля Данилы, а не противиться им?! Отлично понимает. А всё же идёт просить. Почему? С какой стати? Да просто он привык видеть в своём правителе дикого хана…

Кстати, и назвал он его ханом! Василь Шугракович знал, что на самом деле это всего лишь мелкая ошибка, незначительная оговорка, что, представ пред светлы очи исконного владыки, ходатай попросту растерялся. Однако формально его слова вполне можно истолковать как оскорбление достоинства великого князя. А после глупой истории с «незрелым товаром», поставленным проходимцем Кипхатагом, Василь Шугракович только и искал возможности сорвать на ком-нибудь раздражение. Поэтому он неожиданно резко отпихнул просителя ногой, коротко приказал:

— Десять палок по пяткам.

И пока расторопные придворные вязали орущего благим матом ходатая, а довольный собственной проницательностью палач исполнял приговор, Василь Шугракович наставительно вещал:

— Запомни, неразумный: никакой я не хан, а великий князь, и имя моё Василь, а не Булугай. Пусть это будет выбито на твоих подошвах и пусть отпечатается на земле, по которой будут ступать твои презренные ноги. А также запомни, что урусам требуются не головы кипчаков, а их руки и спины. И если кипчаки не хотят, чтобы ненавистные татары нарезали из этих спин кожаных ремней, тебе придётся дать урусам то, что они просят. А если ты думаешь иначе, твою пустую башку следует снести с плеч, она там всё равно не нужна. И пусть лучше это сделаю я, князь Василь, твой законный владыка, чем чужак-татарин. Может быть, в этом случае другие кипчаки образумятся и перестанут донимать меня глупыми просьбами.

Василь Шугракович подумал также, что кипчаки когда-нибудь дождутся подходящего момента, сбросят иго урусов, разорят их жилища, ограбят их и продадут в рабство в восточные страны, а табуны коней присоединят к своим табунам. Но вслух всего этого, понятное дело, не сказал, а лишь процедил сквозь зубы:

— Убирайся вон. Следующего сюда.

Прихрамывая, ходатай поплёлся к выходу. Придворные провожали его довольными взглядами, радуясь тому, что великий князь отыгрывается не на них.

Вслед за тем в зал вошёл другой ходатай. Как и первый, он прополз от порога к трону, облобызал княжеские сапоги и принялся излагать не менее неприятную просьбу.

На сей раз речь шла о поставке урусам коней. Это дело тоже было связано с именем урусского короля, однако Василь Шугракович был далеко не глуп и прекрасно понимал, что именно здесь король выступает лишь прикрытием. Действительным же организатором очередного «сумасбродства» является королевский воевода Давид, человек весьма загадочный и, возможно, куда более могущественный и опасный, нежели сам король Данила.

Про воеводу Давида поговаривали, что он колдун, каких свет не видывал. Даже последнему несмышлёнышу было ясно, что именно он со своим дружком Андреем обрушил на днепровский лёд лавину молний и потопил половину несметного татарского войска, а предводителя татар, ненавистного хана Бату, захватил в плен и приволок за волосы к Даниле Романовичу. Правда и то, что был Давид искуснейшим воином и знатным полководцем. Василь Шугракович не раз встречался с королевским воеводой, видел его и в дворцовых покоях Данилы Романовича, и на поле брани…

И вот тут князь просто отказывался понимать, что происходит! Не потому, что Давид орудовал каким-то уж слишком узким и лёгким мечом, но тем не менее умудрялся выстаивать в одиночку против двух, трёх, а то и пяти человек. Не потому, что он легко обходился без щита, предпочитал стрелять не из лука, а из какой-то самодельной штуковины, которую называл арбалетом и заряжал сразу двумя короткими тяжёлыми стрелами. И не потому даже, что он, как болтали злые языки, мог выпускать стрелы просто из рукава кафтана без всякого оружия. В конце концов, великому колдуну так и надлежит поступать.