Богдан Дорошин - В плену бессмертия [litres]

– Панко? – нахмурился дед.

– Панин, – поправил парень беззлобно. – У меня как раз не хватает оценок…

Динаев поглядел на юношу строго, силясь припомнить посещаемость этого студента, но привередничать не стал, махнул рукой и сообщил приятную весть:

– Ладно. Ты подойдешь. Тебе всего-то и нужно, что следовать моим инструкциям, и когда я начну читать заклятие – молчать.

– Да нет вопросов!

Макс уже прокручивал в голове, как выйдет из этой аудитории с минус одной проблемой, но оказалось, что Динаев припас молодому человеку весьма неприятный сюрприз. Начав рыться в своем инвентаре, он мимоходом пробурчал:

– Снимайте рубашку.

– Эм… что?

– Рубашку, говорю, снимайте.

– Зачем? – потупился Максим.

Из глубины аудитории вновь раздались смешки. Наконец-то лекция приобретала какие-то краски, обещая быть если и не интересной, то как минимум забавной. Макс зло стиснул зубы, стараясь внешне оставаться невозмутимым.

– Чтобы не запачкаться! – ответил Динаев на вопрос. – Или вам рубашки не жалко, молодой человек?

Задохликом Максим никогда не был, когда-то занимался рукопашным боем, а потому показать оголенный торс ему было не стыдно. Другое дело, что чувствовал он себя в высшей степени неловко. Впрочем, невелика проблема, ради пятерки-то. Подумаешь…

«Но если попросит и штаны снять, то ну его в баню!»

Динаев не попросил, вместо этого он подошел к своему студенту с кисточкой маляра в руке и без предупреждения ляпнул тому на живот чем-то липким и противным. Макс отшатнулся, но старик успокоил его, сказав, что это всего лишь кровь.

– Кровь?! – не выдержал молодой человек, а кулаки его автоматически сжались. – Вы что, совсем сдурели? Где вы вообще ее взяли?!

– Не нервничайте так, Панко. Вы же мужчина, чего боитесь? Нет здесь ничего страшного. – Между тем профессор продолжал разрисовывать тело студента, который от шока даже помешать ему не догадался. – А кровь… ну она моя… я ее собирал несколько месяцев.

– В-ваша? – в ужасе переспросил Максим. Ему показалось, что окружающая реальность превратилась в безумный сон.

– Ну-у… согласно записям, нужна человеческая, – оправдался Динаев. – Я же не маньяк какой, чужую сцеживать. Ну вот и все. Вы молодец!

«Я идиот, – подумалось Максу сквозь стыд. Он уже представлял, как над ним будут посмеиваться его друзья, когда услышат эту историю. Да что там друзья – над ним будет смеяться весь институт! – Ну, старик, удружил! Если не поставишь «отлично», то как пить дать накатаю заяву декану! Сумасшедший пень, кровь свою притащил и измазал ею студента. Да тут уже готовый заголовок в газету!»

Неожиданная мысль пронзила Макса, и он едва не улыбнулся своим намерениям. Что, если действительно так поступить? У Панина было несколько знакомых, кто пробовал свои силы в журналистике, а подобная статья сильно ударила бы по репутации университета. Вполне возможно, декан сам, узнав такую историю, поскорее закроет ему всю сессию, а может, и стипендию поднимет, лишь бы претензий не было.

«Ну что ж, ради такого можно и потерпеть», – подумал Макс, а Динаев в это время начал проводить свой безумный ритуал, который заключался в хриплом пении на чужом языке и неуклюжих телодвижениях, которые отдаленно напоминали танец очень пьяного человека.

Макс стоял в центре начерченного мелом круга, и голос старика, до этого такой неприятный, странно баюкал его. Уносил в безликую пелену дремоты, откуда выходить совершенно не хотелось. Веки стали закрываться, а песня – затихать. Вскоре Панин перестал ощущать не только окружающую реальность, но и биение собственного сердца. Он словно воспарил над своим же телом, стал бесплотным духом, которому не место в этом мире.

Что происходит? Макс попытался прийти в себя, шагнуть в сторону, но у него ничего не получилось. Ноги вросли в пол, голова опустилась к груди. Он впал в транс, и уже ничего не мог с этим поделать.

«Какого дьявола?! – мысленно возопил он. – Что со мной такое?»

Накапливая в себе гнев на старика, Панин начал мысленно метаться в своей «клетке», каждый раз со все большей яростью. Злоба затопила все его сознание – в те мгновения он был даже готов броситься на Динаева и влепить ему хорошую затрещину. И плевать, что старик; начхать, что профессор! Как пить дать подсунул ему какую-то наркоту, из-за чего он теперь едва ощущает свое тело и ничего толком не видит, только белесую дымку перед глазами.

Молочно-белая стена, в которую Макс бился сознанием с отчаянным упорством, пытаясь выбраться из своего «капкана», никак не поддавалась, но юноша не сдавался. Как долго продолжалась борьба, Максим Панин не знал, но вскоре мир вновь налился красками, становясь материальным. Парень с разбегу выскочил вперед, думая, что толкнет профессора, но… на пути никого не оказалось.