Богдан Дорошин - В плену бессмертия [litres]

– Что тебе надобно в этом месте, Проклятый? – тяжело дыша, спросила Эльза; после драки с эльфами она не успела как следует отдохнуть и ощущала себя вымученной. – Что потребовалось в этих развалинах такому, как ты?!

Герин помолчал, но спустя секунду все же признался:

– Я жажду свободы.

– Ты ее получишь. В виде смерти!

В голосе девы-надзирательницы читалась незамутненная ненависть, и Герин вспомнил, что в Святом царстве правят бал фанатизм и невежество. Храм воспитывает своих воинов в соответствии с доктриной, гласящей, что жизни достойны лишь те, кто поклоняются Свету.

Но сдаваться он не собирался. Благодаря Глазу Герин на своей шкуре познал истинные муки, которые дарит Бездна, и всеми силами хотел сбросить с себя ярмо раба. Ведь если он не справится, то его душа навеки окажется там же, где уже двести лет ежесекундно сгорает и тут же регенерирует доставшийся ему при рождении правый глаз. Доставляя страдания, от которых впору сойти с ума.

А потому колебаться было бессмысленно, и одержимый обрушил на Эльзу всю свою мощь. Из Глаза вырвалось всепоглощающее красное сияние, затопившее все окружающее пространство. Мир словно растворился в огне, а дева-надзирательница почувствовала страшное давление, норовившее разорвать ее на части.

Истратившая слишком много сил в борьбе с эльфами, Эльза не смогла блокировать ту мощь, что обрушил на нее Проклятый. Энергия Бездны пропитала каждую клеточку ее тела, и лишь Клык Эркалота не дал ей умереть на месте. А еще девушка вновь почувствовала страх и неуверенность. На секунду она поверила, что Хаос сильнее Света.

– Прочь с моего пути! – рыкнул Герин, чья грудь вздымалась, а кости ломило так сильно, что привычная боль померкла. – Ты всего лишь человек, несмотря на ярко выраженный дар и этот меч. Еще немного – и да, я мог бы проиграть, но… – ухмылка удовлетворения озарила изможденное, осунувшееся лицо, – но Портал между мирами уже активен, и вскоре я свяжу его с Бездной. Мой властелин придет в этот мир, Глаз сольется с остальной его сущностью, а я… Я наконец обрету свободу! Как же долго я этого ждал… Столь долго…

Пошатываясь, Герин отвернулся от поверженного противника и пошел к жертвенному кругу, где были расставлены Регалии Хаоса. Шлем, перчатка, нагрудник и клинок: их совокупной мощи вполне достаточно, чтобы вытащить из Бездны даже такое существо, как демон-лорд, сравниться по силе с которым могли далеко не все полубоги.

А дальше… дальше Герина судьба этого измерения не интересовала, ровно как и судьбы других миров. Будет война, несомненно, но его она уже не коснется. Он растворится в чистой энергии, перестанет существовать. Как и хотел.

Но странник недооценил свою противницу, и в особенности – ее готовность пожертвовать собой ради достижения цели. Удар Герина был столь силен, что Эльза едва не умерла на месте, и теперь любое неосторожное движение, даже обычный кашель, могло оборвать ее жизнь. Лишь Регалия Света поддерживала в ней искру жизни, и она же вернула девушке железную веру в свое предназначение. Без лишних слов, собрав остатки сил, дева-надзирательница сорвалась вперед, выставив перед собой сверкающее лезвие.

Герин отреагировал слишком поздно. Его глаза увлеченно следили за жертвенным алтарем, который должен был даровать ему свободу, и когда спину пронзила острая боль, он не сумел ничего сделать. Удивленно глядя на вышедшее из груди лезвие, странник в отчаянной попытке попытался протянуть ниточку силы к Регалиям Хаоса, чтобы тем самым завершить ритуал, но Клык Эркалота полностью блокировал возможности Глаза.

– Как так?.. – тихо выдохнул Герин, падая на каменные плиты. Следом рухнула и Эльза, в чьих небесного цвета глазах едва теплилась жизнь.

– Теперь ты… и твоя демоническая сила… навеки останетесь здесь. – Окровавленные губы едва шептали. – А Портал… он никогда не будет связан с Бездной… нико…

На этих словах Дитя Света, надежда Святого царства и отцов-магистров, затихла. Руки ее крепко сжимали волшебный меч, пронзивший Герина насквозь. Сознание же странника постепенно затухало, лишившись энергетической подпитки.

И лишь Глаз Зарукки гневно блестел раскаленным угольком, вперившись в древний камень напольных плит.

Оказавшись в неизвестном месте, Максим Панин долгое время не мог понять, куда его занесло и что случилось. Он помнил профессора и его безумный ритуал, помнил, как глупо себя чувствовал, ловя ироничные взгляды других студентов, как хотел хорошенько врезать Динаеву.