Nik Держ: Пёс. Книга 1.

Вольф открыл папку. В ней, запаянные в прозрачный пластик, лежали мятые обрывки газеты. На пожелтевшей бумаге гордо красовался звездный орден почившей страны Советов. На ордене был изображен лысоватый мужчина с куцей бородкой-эспаньолкой, лукаво усмехающийся в усы.

— Это «Правда», — подтвердил догадку Пса Штрудель. — А вот на этом кусочке четко видно дату выпуска — 19 ноября 1989 года! Тогда как в нашем мире последний выпуск этой газеты был в шестидесятых. Возможно это звучит как крамола, но видимо там до сих пор, — Штрудель скривился, словно проглотил слизняка, — русишьвайн, коммуньяки. Поэтому мы остановили свой выбор на твоей кандидатуре. Ты — русский. Никто из истинных арийцев не будет мараться, изучая язык и обычаи неполноценных только для того, чтобы разведать обстановку. С языком у тебя проблем не будет, насколько мне известно, в своем кругу унтерменши общаются на родном языке. Твое происхождение лишь одна из причин. Как повернулась история в том мире — мы можем только гадать. А ты стреляный воробей, доказавший верность Рейху личным мужеством. Да и в голове у тебя, несмотря на твою неполноценность, кое-чего водиться! Ты сможешь раздобыть необходимые сведения о противнике. Так что когда я предложил твою кандидатуру фюреру, проблем не возникло.

— Когда в путь? — по-военному коротко осведомился Путилофф.

— Сегодня в двенадцать будь на аэродроме, — бросив беглый взгляд на часы, ответил Штрудель. — Вылетаем на личном самолете фюрера! На операцию тебе дается ровно месяц. Если не вернешься, следующий раз дверь будет открыта ровно через два месяца. Затем через три. Если ты не вернешься через полгода, значит, не вернешься уже никогда. Постарайся оправдать оказанное тебе доверие! Зиг Хайль!

Самолет разогнался и мягко оторвался от земли. Развалившись в большом кожаном кресле, Вольф прозевал момент взлета. И только когда заложило уши, он, выглянув в иллюминатор, понял, что самолет стремительно набирает высоту. Потягивая из высокого стакана, украшенного вензелями Рейха настоящую русскую водку, Вольф блаженно расслабился и принялся рассматривать окружающую его роскошь.

— Не очень-то налегай! — сварливо окликнул Вольфа Штрудель. — Завтра ты должен быть в форме!

— Яволь! — поспешно отозвался Вольф, залпом допивая водку. — Завтра с утра буду в форме! Меня одним стаканом водки не пронять!

— Все вы, славяне, дикари, — презрительно фыркнул Штрудель, но к Вольфу больше не приставал.

Это вполне устраивало Пса. Он нацедил себе еще стаканчик и вновь развалился в кресле. Под воздействием алкоголя мысли бежали вяло. Он вновь и вновь проигрывал в мозгу встречу с фюрером. Неполноценный — гауляйтер! Вольф старался не думать о предстоящем задании и трудностях. Это будет потом, и он обязательно справиться. Ведь у него появился фантастический шанс — возможность подняться до сверкающих вершин Рейха. И он не упустит его. Судьба всегда относилась к Вольфу благосклонно, не взирая на его происхождение. Сколько раз она выводила его живым и невредимым из таких заварушек, где люди попросту задыхались под грудами мертвецов. Но судьба судьбой, а жизнь унтерменша [5] Унтерменш — (Untermenschen — "Недочеловеки"), термин, который нацистские идеологи использовали в отношении «неполноценных» славянских народов на Востоке, прежде всего населения СССР. В «недочеловеке» нацистско- расистская пропаганда в течение 20-ти лет видела антипод ницшеанскому сверхчеловеку. Расистская доктрина нацизма изначально повесила этот ярлык на якобы расово неполноценных евреев, в дальнейшем в тот же класс попали поляки и русские. Строгая приверженность расовой доктрине лишила немцев поддержки миллионов людей в других странах, отвергавших коммунистический режим и большевизм. в Рейхе тяжела. Родителей своих Вольф помнил смутно: их разлучили, когда ему исполнилось семь. Много позже он пытался разыскать их, но безрезультатно. Все дети мужского пола, достигшие семилетнего возраста, согласно Генеральной Генетической Директиве [6] 6. Генеральная Генетическая Директива — основной документ Тысячелетнего Рейха, регулирующий вопросы жизнедеятельности неполноценных народностей. определялись в специальные детские интернаты. Волею случая Вольф попал в «Хундъюгендс». «Псарня» была первым военизированным интернатом для неполноценных детей. Из них растили воинов — псов, готовых по взмаху руки хозяина рвать врага на куски. Выпускники «Псарни» не раз оправдывали вложенные в них средства: Азия, Африка, Австралия, Америка, Япония — где только не воевали фанатически преданные хозяевам Псы. Частенько они служили пушечным мясом: поднимались первыми на штурм, их заградотряды прикрывали отступления элитных войск, обороняли заведомо проигрышные позиции. Они умирали сотнями и тысячами, но на освободившиеся места тут же прибывали новые воспитанники многочисленных «Псарен». После мировой победы Рейха их отряды бросали на подавление мятежей в диких провинциях Новой Германии. Свирепые, с детства натасканные на убийства, они не знали жалости. После их профилактических рейдов вероятность рецидивов восстаний в ближайшие пять-десять лет сводилась к нулю — взрослое население мятежных областей истреблялось поголовно. Их эмблема — собачья голова над скрещенными метлами, карикатурно повторяющая элитную эмблему «тотенкопф», стала символом насилия. Их ненавидели. Их боялись. Неполноценные народности приходили в ужас, едва заслышав, что за порядком в регионе будут наблюдать Псы. Именно карательные отряды собакоголовых уничтожали последних евреев, выискивая их по всему миру, уменьшали многочисленные поголовья китайцев, вьетнамцев и корейцев. После утверждения Рейхом мирового господства, Псы остались единственными по настоящему боеспособными подразделениями, ибо элитные части уже давно не участвовали в боевых операциях, превратившись в атавизм военной машины Вермахта. И опасения фюрера по поводу вырождения боевого духа в рядах настоящих арийцев имели под собой твердую почву. Участившиеся в последнее время массовые выступления пацифистски настроенных аристократов стержневой нации, превысили все допустимые пределы. Пацифисты требовали от фюрера сократить расходы Рейха на военные нужды, мотивируя это отсутствием внешнего врага. С полицейскими функциями отлично справляются Псы, не требующие больших денежных вливаний, говорили они. Поэтому Лепке как никогда нужен был реальный враг. Враг, который поможет Рейху не рассыпаться под гнетом внутренних проблем. А тот, кто поможет фюреру, а вместе с ним и всей Великой Германии, может рассчитывать на солидное вознаграждение. С этой приятной мыслью Вольф заснул. Спал он крепко и без сновидений.