Валерий Большаков: Однополчане. Русские своих не бросают

Исаев угодил в ВДВ не потому, что рвался «в ряды», а назло отцу, посчитавшему сынка мажором и чмошником. В вузе Марлен так и не доучился, да и работа… Какая, на фиг, работа?

Так, игрался в детективное агентство. И доигрался…

Вика вздохнул.

Когда они искали пропавшего без вести Мишку Краюхина, а нашли межвременной портал, открывавшийся в лето 41-го, для Марлена все стало ясно. Игры кончились.

Исаев ушел на фронт и возвращаться в благополучное и безопасное будущее не собирался. По крайней мере, до Победы.

Уже и поиски Краюхина отошли для него на второй и третий план.

А когда «пропажу» нашли-таки, Марлен с Мишкой сразу спелись – их не «войнушка» увлекла, они просто не могли бросить своих товарищей, своих однополчан. Вернуться в будущее означало для них дезертировать.

Вика криво усмехнулся. А вот он бросил своих…

Позорище… Хотя… Ну, не струсил же! Бежал через передовую, в немецкий тыл! Хватило ж ума…

Та «попытка к бегству» ему здорово мозги прочистила. Стальной щеткой прошлась, до сукровицы ободрала старую кожу, сбросила ее, как шелуху, и вот он, голенький, в крови и слизи, корчится, заходится от крика. Больно ему, видите ли.

– Жизнь дается лишь дважды… – пробормотал Тимофеев. И понурился.

Удивительно, до чего классик марксизма-ленинизма прав был: бытие определяет сознание. Так иногда определит, что глаза на лоб лезут…

Он до сих пор не вполне верит Исаеву. Может, тот просто так сказал, что все в порядке, а на самом деле презирает бывшего «корифана» за трусость и предательство? А если и так?

Разве Марлен не вправе думать о тебе плохо? А, Витек? То-то и оно…

Может, он потому и рвется так в «передовики производства», чтобы вернуть хотя бы долю уважения у Исаева? Может, и так.

Да нет, тут все сложнее. И проще. Вот тебе тест.

Скоро Красная Армия освободит Смоленск, и портал окажется в «зоне доступа». И что? Ты сразу кинешься обратно, к супермаркетам и «ночникам», дорогим машинам и покладистым моделям?

А почему же ты именно на этот завод чаще всего наведываешься? Да не абы когда, а в Ритину смену? А? То-то же.

Рита – студентка, спортсменка, комсомолка и просто красавица. «Снять» такую невозможно в принципе. Ты с ней будешь год встречаться, и дальше поцелуев у вас дело не дойдет.

Но ты-то согласен на подобные отношения, верно? В Рите есть то, что в будущих девицах подрастрачено.

Гордость, стыдливость, отзывчивость, доброта и… какая-то… нежная чистоплотность, что ли. Где ты еще такую найдешь, в каких временах? Ну, разве что в XIX веке. Тургеневская девушка…

Рита работала сварщицей. Упрямо осваивала мужское ремесло. Он и познакомился-то с ней благодаря сварке.

Проходил по цеху, куда затащили пару «КВ» с фронта – без гусениц, со страшными «ямками» в броне – следами попаданий. Слышит – ругается кто-то шепотом, нежным таким шепотом, а фоном – сварка трещит и подсвеченный дым клубами.

Рита была в большой, не по размеру брезентовой робе, совершенно скрывавшей фигуру, но никакая маска не могла спрятать длинную стройную шею. И маленькое ушко, и завиток волос.

У девушки не получалось – электрод «залипал», трансформатор возмущенно гудел, а сварочный огонь тух.

– Давай покажу, – неожиданно для себя сказал Тимофеев.

Рита обернулась к нему, подняла маску…

И Вика влюбился окончательно.

Не подавая виду, он уверенно взял девичью руку, сжимавшую держак, и мягко повел ее, прикрываясь ладонью от лилового «зайчика».

Варить он умел, у него это как-то легко и сразу получилось еще в школе, когда дядька чинил старую-престарую «Волгу» у себя в гараже.

– Вот та-ак… – ворковал он, слушая прерывистый треск разряда. – Не спеши, пусть заплавится как следует…

Обстучав молотком горячий шов, Рита подняла лицо и улыбнулась.

– Спасибо, Виктор Владимирович…

…Тимофеев вздохнул. Вот так вот…

Он даже самому себе не признается, что́ его тут удерживает, в этом суровом, жестоком, но чистом мире. Нет, не Рита даже.

Девушка – это радость, это томление, надежды на маленькое счастье. В принципе, возможен вариант, когда они с Ритой…

Да, они с Ритой! Берутся за руки и минуют портал. И оказываются в будущем. Девушка, наверное, в ужас придет от грядущих порядков, от тогдашних буржуев и «загнивающего империализма» отечественного разлива. Но вариант-то существует!

Так что не в Рите дело. Дело все в том отношении, которое он чувствует к себе. Его тут уважают, ценят, он здесь по-настоящему нужен. Впервые в жизни к нему обращаются по имени-отчеству!