Владимир Перемолотов: Лунное золото Революции

Американцы явно не ожидали такого отпора. Цепь дрогнула, остановилась. Второй самоход встал и пушкой стал искать Федосея.

Выстрелы гремели один за другим частой дробью, соревнуясь с летящим на свободу воздухом. Пока он выцеливал людей в скафандрах, к первому подбитому им самоходу подобрался второй, и там засуетились враги. Похоже было, что они собирались утянуть назад потерявшую ход машину. Не тратя времени на размышления Федосей развернулся к ним. В обойме оставалось еще четыре патрона и он, соблазнившись кучностью цели, выпустил остаток обоймы по ним. Кто-то там упал отброшенный ударом пули, но этим дело не кончилось. Там где стояли самоходы беззвучно вспухло золотое облако и невидимая сила разбросала людей по сторонам. Саму машину подняло в воздух и словно аэростат потащило куда-то вверх и в сторону. Следом за ней, рассыпаясь почти невидимыми кристалликами, рассеивался поток воздуха из пробитого баллона. Давление там, похоже, было не маленькое, и аппарат несло вверх как ракету. Вместе с ним несло куда-то и двух человек, непонятно как, зацепившегося за него. Странные пассажиры болтались в небе наравне со звездами. Странный самоход, превратившийся в странный самолет поднялся уже метров на пятьдесят и тогда один из невольных путешественников отцепился и полетел вниз..

— Зря, — мелькнуло у Федосея, с опущенным пистолетом стоящего на пороге модуля. — Пятьдесят метров это все же пятьдесят метров. Даже тут. Угробится.

Прыгуна было не то чтоб жалко, но все-таки…

Аппарат рыскнул в сторону, центровка изменилась, и так и не сообразившего отцепиться астронавта понесло в сторону корабля. Гости восприняли это как знак.

Оставшиеся в живых начала стягивают к единственному уцелевшему самоходу.

— Раз, два, три…

В живых осталось семнадцать человек. Они разделились после того как один из них несколько раз взмахнув руками передал команду.

— Офицер, — прошептал Федосей, остро жалея, что патроны закончились. Пятеро, направив оружие в сторону прииска, схоронились за камнями, а остальные принялись собирать трупы и грузить их на оставшийся самоход. Отбросив уже бесполезный маузер, Федосей выпрыгнул из шлюза. Его движение в этом мертвом мире не осталось незамеченным. Тотчас кто-то выстрелил…

Еще мгновение назад на шлемовом стекле ничего не было, и вдруг там появилась длинная царапина, словно по стеклу пуля чиркнула на излете. Федосей остановился, еще — не испуганный, но озадаченный этим и тут же услышал, как с тихим треском трещина начала расти, ветвиться словно там где-то завелся маленький ледокол и теперь он настойчиво проталкивается сквозь стекло. Только не ледокол это был. Это пустота рвалась к нему.

Шипение и треск стали миром, в котором осталась жизнь Федосея. Не стало ни других звуков, ни запахов, ни цвета. Ничего кроме легкого потрескивания… Ужас сделал слабыми ноги, и Малюков прислонился спиной к стене переходного шлюза. Мгновение он сидел парализованный страхом, но вид поднявшихся во весь рост товарищей вернул его к жизни. Там, на золотом поле, что-то происходило, что-то важное. Он готов был подняться вместе с ними и рвануть туда, но остановился. Сперва нужно было выжить и только потом узнать, что там произошло. Поражение? Победа?

Зажимая одной рукой трещину, он другой начал нащупывать стенку модуля, отыскивая вход. За ними у него еще оставались какие-то шансы на жизнь. Шаг, другой, третий.

Наконец рука нащупала выпуклость двери.

Пустота тоже не дремала и невидимыми зубами грызла стекло. Лицом он уже чувствовал сочившийся извне холод. Вот она, рукоять… Одной рукой Федосей закрутил ее, и дверь медленно поползла справа налево, отрезая безвоздушную золотую равнину от жилого модуля. Счет времени шел на секунды. Уже теряя сознание, он упал на колено, уперся плечом в дверь, ведущую внутрь модуля. За ней был воздух, была жизнь…

Деготь из-за стекла смотрел на него непонимающе, а потом, сообразив, что что-то пошло не так, бросился к двери.

Он успел.

Стекло шлема треснуло уже в жилом модуле. Треснуло и брызнуло эдаким слюдяным фонтанчиком, в котором каждый кусочек стекла мог бы стать каплей.

Последней каплей.

Малюков пришел в себя через семь минут. Владимир Иванович сидел рядом. От него пахло нашатырем. Рядом лежала открытая аптечка.

— Живой?

Федосей взглядом обежал окрестности. Скафандр с него никто не снял, однако толку от него уже не было — от лицевого щитка осталось только воспоминание.