Дмитрий Санин: Прекрасное далеко

— Да!!! — зарычал в трубку Николай.

— Николай Иванович? — на этот раз говорил низкий мужской голос. Очень вежливый, очень приветливый голос.

— Да…

— Я по поводу Вашего гостя. Не могли бы Вы…

Голос говорил долго. Николай озадаченно слушал, скашивая глаза на Андрея.

— Да никаких проблем! — наконец, удивлённо пожал он большими плечами, когда вежливый голос замолчал. — Легко!!!

Он со стуком выложил телефон на стол и, набычившись, задумчиво уставился на Андрея.

— Ну-ка, проверь ещё раз карманы и кошелёк. Нового — ничего не появилось?

Андрей, тоже удивлённо пожав плечами, снова достал потёртый бумажник с адмиралтейским корабликом и надписью «Ленинград», и стал выгребать его содержимое на стол — старые проездные, магазинные чеки…

— Листовка какая-то… — он с недоумением развернул сложенный пополам лист плотной глянцевой бумаги.

На листе типографским способом было отпечатано:

ДОРОГОЙ ДРУГ! ЕСЛИ ТЫ ЧИТАЕШЬ ЭТИ СТРОКИ, ЗНАЧИТ…

Коммунизм… Да, это был коммунизм. Тот самый, который нам обещали. Огромный, как выставочный зал «Ленэкспо», универсам; циклопические стеллажи, плотно заставленные тоннами товаров. Стеллажи образовывали настоящие улицы, уходя вверх на высоту трёхэтажного дома. Бесшумные автопогрузчики, блестящие, нарядно раскрашенные, сновали по улицам и перекрёсткам, спуская товары покупателям. Громадные аквариумы сияли праздничной иллюминацией — там плавали осетры и карпы, угрюмо ползали омары с заботливо замотанными могучими клешнями, жались в углы длинноусые лангусты, громоздились друг на дружку гигантские колючие камчатские крабы. На ледяных россыпях аппетитно ждали угри, дорады и самые настоящие осьминоги; алели разделанные лоснящиеся туши красной рыбы. Гигантские креветки, какие-то толстые кальмары (каракатицы?), креветки помельче разных видов, какие-то незнакомые твари и рыбы… Икра всех цветов и размеров, балыки, селёдки, анчоусы, рольмопсы, нарезки… Какой-то молодой азиат в поварском колпаке (японец?!) ловко крутил из риса и рыбы колобки и рулеты, укладывая их красивыми разноцветными рядочками. Чудо-магазин. Город-магазин. Солнечный город…

«Рехнуться можно — до чего интересно! Экскурсия… Не на Валаам, не на Байкал, и даже не на Кубу — а в будущее! Подарок судьбы. Остались всего сутки, и время безжалостно тикает… Надо успеть подглядеть всё. Надо успеть… Чёрт, почему именно мне такая честь? И почему — „Федеральная Служба Метрологии“?.. Кто они такие?»

Андрей возбуждённо озирался в рыбном отделе. Николаю полчаса назад позвонили на радиотелефон, и он умчался, велев Андрею не теряться — и брать что понравится («ничего, сожрём!»), только в пределах разумного. «Каждому по потребностям?» — переспросил тогда Андрей, и Николай, набычившись и дёрнув щекой, процедил что-то вроде «да, у каждого теперь потребности… мы тут все исполины духа и корифеи…» Хороший оказался мужик — Николай; мир не без добрых людей… Основательный и спокойный, как дубовый шкаф.

«Что можно сделать? Как этим шансом воспользоваться?! Шанс — бесценный, другого такого не будет… Просто любоваться магазинами — интересно, но глупо…

Подсмотреть тиражи лотерей? Фу, пошлость какая…

Порыться в научных журналах, чтобы знать, куда копать? Но пока овладеешь темой — её уже успеют сделать своим ходом…

Интернет? Да, это великая вещь; но всё равно ничего не успеть, он у нас уже на подходе…

Найти родню? Нет, не надо… Мне запрещено искать самого себя — но и про родню тоже не хочу ничего знать… Вдруг?.. Незнание Отмеренного Срока делает нас практически бессмертными…

Неужели — только глазеть? Неужели я неспособен на большее?!»

Андрей ухватил жестяную банку с красной икрой. Сто восемьдесят рублей — это было, как объяснил Николай, примерно рубль восемьдесят на привычные ему деньги. Очень недорогая у них тут красная икра. А доллар, получается — двадцать три копейки, притом по-настоящему, меняй-не-хочу… Коммунизм. Мясо, хлеб, молоко — примерно в одну цену… А водка, коньяк — вообще смешно стоят… А СКОЛЬКО ТОВАРОВ!!! Воистину это коммунизм — капитализм просто не может быть таким светлым будущим!.. Подумаешь — деньги и частная собственность; главное ведь не шашечки — а ехать, верно? А с «ехать» — тут как раз всё в порядке… Андрей за всю жизнь не видел столько видов колбасы, сколько сортов одной только сырокопчёной висело и лежало в здешнем отделе… И сколько импортного — куда там «Альбатросу»… Он взял другую банку с икрой — почти точно такая же, она стоила почему-то сто сорок рублей. В соседнем лотке лежали банки по двести — и снова почти такие же, как первая. Икра красная, сорт первый… Андрей ничего не понимал. На всякий случай он выбрал среднюю, за сто восемьдесят, и положил баночку в тележку. Однако, ноги уже гудели, как после пары десятков обойдённых залов в Эрмитаже… И товары, товары, товары; ряды бессчётных комбинаций товаров, по большей части совершенно незнакомых, и непонятно, чем отличающихся друг от друга — от них рябило в глазах, и зарождалось даже какое-то усталое отчаяние — от невозможности во всём этом разобраться и перепробовать…