Дмитрий Санин: Прекрасное далеко

— Всё. Ты меня достал… — ещё больше стиснул зубы сосед — так, что, казалось, от челюстей сейчас пойдёт дым — и полез за телефоном.

Николай расстроенно вздохнул и коротко дёрнул плечом. Послышался глухой резкий звук, как будто лопнул канат. Сосед, выпрямившись, как палка, тяжело рухнул на бетонный пол, звучно ахнувшись с размаху затылком — и там, где только что было его серое круглое лицо, мелькнули в падении лакированные туфли…

— Гадёныш!!! — Николай, уже с бешеным лицом, в следующее мгновение тряс соседа, нависая над ним и схватив за трещащую рубашку. — Я тебе такой административный ресурс устрою — совсем говорить разучишься! Понял?!

Голова соседа моталась, рубашка на безволосой груди расползлась, и бессмысленно смотрели на Андрея широко распахнутые голубые глаза. Тускло блеснул увесистый золотой крестик на толстой цепочке — благочестивая дань, жертвоприношение Великому Бессребренику…

— Ты меня понял?!!

Андрей с ужасом смотрел на тюк тряпья в лакированных туфлях, не подающий признаков жизни.

— …Ва… — вечность спустя, еле слышно простонал сосед, всё так же бессмысленно глядя на Андрея. Изо рта у него выступила кровь.

— Ты больше не будешь парковать свой катафалк напротив дорожки на детскую площадку?!

— …Эт…

— Вот и умница! — Николай злобно потащил соседа вниз по лестнице, к мусоропроводу. Волочащиеся лакированные туфли вяло шевелились и звучно пересчитывали ступени.

…В машине Николай, злобно причмокивая «антиполицаем», сунул Андрею папку.

— Изучай!

— У тебя теперь будут неприятности из-за этого чинуши…

— Да насрать. Изучай и запоминай!

В папке оказалась стопка листов, похожих на ксерокопии — видимо, отпечатанных на чудо-принтере Николая. Андрей углубился в чтение. Портреты, краткие досье. Какой-то генерал со взглядом Пиночета, с такими же мерзавскими усиками. Другие лица, дикие и бородатые… Дудаев Джохар… Яндарбиев Зелимхан… Басаев Шамиль… Радуев Салман… Хроника событий, фотографии бурлящих митингов, отрубленные головы, расстрелы… Страшно — до неверия — было представить, что это случится…

Николай, тем временем, матерясь, минут десять объезжал пробку — уже по выходным тут пробка! — потом рулил по каким-то промышленным закоулкам. Вокруг тянулись унылые бетонные заборы. Доехав до места, он снова с досадой ругнулся: дорогу, на которую надо было свернуть, загораживал кордон из двух гаишных «пятнашек». Толстомордые гаишники безразлично скучали рядом. Возле кордона уже собрались какие-то машины, и энергично размахивал руками перед невозмутимыми гаишниками некий сын гор. Сына гор не пускали. Дальше, очевидно, можно было только пешком…

— Да чтоб вас… Как это самое — так разуваться… — Николай, криво ухмыльнувшись, развернулся, и углубился в лабиринт проездов промзоны. Пару раз он переговаривался через опущенное стекло с охранниками, очевидно, его знакомыми, и те поднимали шлагбаумы, пропуская «форестер». По радио диктор, загадочным голосом сообщив о многообещающих результатах встречи Большой Восьмёрки, понёс стандартную бодрую белиберду на птичьем языке — про «инвестиционные потенциалы» и «региональные проекты».

— Здесь… Вот так будет лучше.

Впереди виднелись широко распахнутые стальные ворота. За воротами стоял ангар, похожий на громадного серебристого червя с разинутой квадратной пастью. Стройматериалы аккуратными штабелями. И — никого… За густыми кустами и грунтовкой, размытой до состояния танкодрома, шумела автодорога. Где-то там стояли гаишные машины — но ушлый Николай их обставил.

— Тебе — туда, в этот ангар, — Николай заглушил мотор. — У нас ещё двадцать минут. Я дурачить тебя, тешить сладким самообманом больше не буду. Ты видел материалы — и теперь точно знаешь, чем это кончится. Впереди у тебя — смерть и ужас. Иллюзий ты теперь не испытываешь. Решать — только тебе.

Андрей сидел, поникнув. На листы на коленях он уже не смотрел.

— Поэтому я предлагаю очень простую вещь. Посмотри на меня!

Андрей поднял тоскливое бескровное лицо, и Николай, приблизив свои полыхающие неугомонным янтарным огнём глазища, раздельно и убедительно произнёс:

— Всё. Будет. Хорошо. Сейчас мы тихо уезжаем — и ты остаёшься здесь, в нашем времени. Живой, понял? Будем пить пиво, жрать водку, смотреть хорошие фильмы. Стругацких своих почитаешь… Жизнь продолжается!

Андрей тяжело вздохнул.

— Не надо, Николай. Нельзя. Они — найдут…

— А я тебя так спрячу, что ни одна сволочь не найдёт! Понимаешь? Они просто не будут знать, где искать!