Дмитрий Санин - Прекрасное далеко

— Разберёмся, — ледяным тоном ответил старший наряда. Один сержант, присев на корточки, стал ощупывать швы на брюках Николая. Другой сержант занялся Андреем. Старший лениво стоял в сторонке, страхуя.

— Это что?! — грозно спросил первый сержант. Он сунул руку Николаю в карман джинсов, повозился там, и достал свёрнутый комочком фантик от жевательной резинки. Ощущение было омерзительное, как в детстве, когда гопники выворачивали карманы. Только вот драться сейчас никак нельзя было… Сержант, тем временем, развернул фольгу. В глазах его мелькнуло разочарование — наркотиков там не оказалось.

— Придётся проехать с нами, — хмуро сказал старший Андрею. Его тут же взяли под руки и усадили в машину.

— Мужики, — тихонько обратился Николай к старшему, дружелюбно показав ладони, — давайте как-нибудь решим этот вопрос… Ну, на стройке у меня парень работает…

— Разберёмся, — безжалостно повторил старший, — у меня ориентировка. — Он сел рядом с водителем и взялся за хрипящую рацию. Андрея было еле видно сквозь блики стекла: он сидел на заднем сидении, худой и маленький, стиснутый с боков сержантскими бронежилетами.

— «ЛИПИЦЫ», Я — «СУЗДАЛЬ-ДВА», ЗАДЕРЖАН ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ…

— ВАС ПОНЯЛ, «СУЗДАЛЬ-ДВА».

Патрульная машина укатила, оставив Николая в бессильном одиночестве.

«Подозреваемый?! Ориентировка?!»

Николай выматерился — злобно и незамысловато — и в ярости пнул колесо «форестера». «Форестер» жалобно взвыл сигнализацией.

И телефон — молчит… Как выпить — так нельзя; а как в ментуру — так пожалуйста?! С-суки…

Дежурный — тощий старлей с ничего не выражающими глазами — покосился в открытую дверь и быстро показал два пальца, белых и чистеньких. Николай достал две тысячи, тихонько сунул дежурному. Тот, всё косясь на дверь, неуловимым бесшумным движением взял, и пошёл к обезьяннику греметь ключами. Через минуту он вывел бледного Андрея.

— Всего доброго, — зверски оскалился Николай дежурному, в светском полупоклоне.

Андрей отрешённо молчал — и в райотделе, и по пути до машины.

— Ну что — в милицию замели, дело шьют? — Николай нагнулся к севшему в «форестер» Андрею, глаза его горели довольным жёлтым пламенем.

Но Андрей не улыбнулся.

— Нет такого народа, которого нельзя посадить в Бастилию, — неунывающе заметил Николай, садясь за руль. — Придётся тебя пивом отпаивать.

— Спасибо, Николай, — Андрей смотрел перед собой, — за заботу. В милиции меня проверили по базе — я назвал свой грозненский адрес. Меня и вправду больше нет. И моей Октябрьской площади — тоже больше нет…

Повисло тяжкое молчание. Николаю очень хотелось как-то заговорить зубы Андрею, но по-настоящему подходящих слов не находилось. Он стал импровизировать, в надежде что кривая вывезет.

— Ты пропал без вести. С семьёй, — рассудительно начал он. — Это может означать, что тебя там просто нет. Ты учёл будущее и смылся…

Мысль Николаю понравилась, он хотел её развить — но Андрей внимательно взглянул на него, и печально улыбнулся:

— Ты-то сам в это веришь?..

Николай разозлился. Он хотел демонстративно взорваться, наорать на Андрея, обозвать соплежуем — потому что нет ничего проще, чем уехать из Чечни, и нечего сопли тут разводить — но у него вдруг схватило сердце. Впервые в жизни. До того он и не знал о его существовании — и вдруг сердце подпрыгнуло, опало, перестало биться, провалилось куда-то в бездну, и брызнула тупая боль. В глазах потемнело. И навалилось на Николая жуткое предчувствие — что всё бесполезно, скоро всё это лишится всякого смысла… Что случится с ним какая-то страшная беда, настолько страшная — что судьба решила с ним напоследок поиграть, устроив провалы во времени и прочие чудеса, невозможные в нормальном мире. Всё равно он уже никому не расскажет…

Николай машинально прижал ладонь к сердцу. Боль тут же исчезла, как заноза выскочила, сердце опять забилось. А предчувствие — осталось. Николай растерянно посмотрел на ладонь. Вот она — широкая, живая, и, как говорят, нежная и ласковая — но он почему-то смотрит на неё, как на неживую, как на омертвевший кусок дерева…

«Пива… Надо выпить пива. Бессмысленное лекарство, бесполезное, как заряженная Чумаком вода — но ведь ничего другого нет…»

— Ты взятку дал? — неприязненно спросил Андрей.

— Коррупция… — Николай тихонько покашлял, потрогал грудь, и вставил ключ зажигания. — Рыба гниёт с головы. В Москве — бОльшая часть денег страны. Немерено нефтедолларов. А жена московского мэра — самая богатая баба в России. Угадай с трёх раз, чьи это деньги на самом деле, и с помощью какого ресурса они собраны? Тут подрядик, там заказик… Да и соседика моего ты видел.