Александр Маркьянов: Сожженные мосты Часть 2

— Ты должно быть ошиблась. Ему больше нравится смотреть на мальчиков из «Голубой лагуны»…

— Да брось. Ему надо жениться, он ведь не глупец и понимает, что без супруги не сможет унаследовать польский престол.

— Жениться? — графиня Елена недобро улыбнулась — или замуж выходить?

Увы, это было чистой правдой. Цесаревич Борис был мужеложцем, и об этом перешептывалась половина Варшавы. К мужеложству (истинной мужской любви, как тут иногда говорили) его пристрастил один из придворных: при польском дворе содомиты вообще чувствовали себя очень вольготно и в полном праве. Странно — но никто из шляхты не поднял рокош и не потребовал лишить цесаревича Бориса права на престолонаследие. Польша всегда была более свободной и прогрессивной страной, чем «немытая Россия» и к различным «меньшинствам» здесь относились с пониманием. Нравится заниматься мужеложством — твое личное дело. Собственно говоря — в среде польской молодежи мужеложство давно было не смертным, содомским грехом, караемым публичной поркой, заключением и отлучением от церкви, а неким элитарным развлечением. Среди студентов Варшавского политеха ходила поговорка, что каждый мужчина должен хоть раз в жизни посетить гей-клуб. Зная о такой вольности нравов, в Варшаву нередко переселялись «подданные альтернативной ориентации» или попросту — содомиты — из Москвы, Санкт Петербурга и других русских городов.

Полагать, что русская аристократия с пониманием отнесется к претендующему на престол мужеложцу, было бы глупо. [8] При русском дворе выявленного мужеложца скорее всего предали бы гражданской казни и пожизненно удалили от двора. При выявленной попытке совратить кого-то из детей, тем более цесаревича содомит недолго прожил бы: все придворные соревновались бы за право вызвать извращенца на дуэль и убить.

— Ах, ну какая тебе разница, тем более по слухам он бисексуал… Лично я бы не раздумывала. Тем более, брак с геем хорош тем, что он тебя не будет ревновать к твоим мужчинам и можно будет немного погулять.

— Зато ты будешь ревновать его к своим друзьям. И еще заразишься от него какой-нибудь дурной болезнью.

— Панночки…

Графиня Кристина, еще одна из красавиц польского света заметила что-то неладное…

— Что там?

— Какой-то скандал…

Выжелковская мгновенно растворилась в толпе — разнюхивать…

— Укоротить бы ей язык…

— Да брось. С ней весело, это лучше чем выслушивать нудные признания какого-нибудь придурка…

Выжелковская вернулась быстрее, чем это можно было бы ожидать…

— Панночки… москаль!

— Какой москаль?

— Настоящий москаль! В русской форме!

— Скандал…

— Панночки, он сюда идет…

К москалю, да еще в форме русской гвардии, польские паненки проявили куда больший интерес, чем к увивающимся рядом с ними местным, польским хлыщам. Хлыщи уже надоели вусмерть…

Тем более, что москаль и в самом деле был хорош — несмотря на то что москаль.

Подойдя к целомудренно прикрывшимся веерами дамам, москаль коротко поклонился. Графиня Елена тоже прикрылась веером, чтобы никто не заметил ее состояния…

— Пани… разрешите представиться… граф Ежи Комаровский, поручик лейб-гвардии Его Императорского Величества Польского гусарского полка.

— О… очень приятно… граф… — первой опомнилась Выжелковская — вы ведь не откажете дамам составить нам компанию и защитить нас от несносных нахалов и приставал?

— Почту за честь, сударыня…

Выжелковская полоснула взглядом по своим товаркам и сразу все поняла. Но на сей раз… против своего обычая пока не сказала ничего…

Объявили контрданс, уже все понявшие подруги нарочно встали так, что графиня Елена оказалась как раз напротив москаля. И делать тут было нечего — ее жалкая попытка протиснуться на какое-нибудь другое место была немедленно и безжалостно пресечена…

— Рад вас видеть, графиня… — спокойно сказал граф Комаровский когда они оказались рядом, негромко, чтобы никто не услышал.

— Не могу сказать то же самое о себе… Как вы сюда прошли?

— По пригласительному. Показать?

— Не надо… Вижу русская разведка не теряет времени даром.

— Да бросьте. Какая такая разведка…

— Та, на которую вы работаете.

— Я не работаю, я служу, и место моей службы вы знаете. Память о ваших бездонных глазах привела меня сюда.

Графиня Елена фыркнула как кошка.

— Придумайте что-нибудь получше. Это я уже слышала много раз.

— Увы, но правду не скроешь…