Андрей Ходов - Игра на выживание – 4

Крестьянину от города и промышленности, в сущности, вообще ничего не нужно, а если что и нужно, то у него на это "что-то" все равно денег нет. Он одевается в домотканую одежду, приобретает только кустарные мелочи, созданные такими же крестьянами в свободное от сельхозработ время. Металлическими изделиями его обеспечивает деревенский кузнец, который зачастую и железо сам выплавляет из местной болотной руды. То есть крестьянин сам создал себе автономную систему выживания и сам в ней живет. Не выжать из него ничего, разве только продажей водки, что государству и приходится делать.

А вот государству и его правящему сословию от крестьянина много чего нужно. Государству вроде как надо индустриализацию проводить, железнодорожную сеть развивать, армию и флот перевооружать. А дворяне успели спустить выкупные деньги на балы и Парижи, и теперь им не на что ходить по ресторанам и играть в казино в Монте-Карло.

В общем, назрела большая необходимость в реформах, которые в достаточном количестве дадут товарный хлеб, который можно будет загнать за границу. Пока с товарным хлебом дело обстоит не очень. В южных и западных губерниях, где почвы и климат получше, появляются таки крупные сельскохозяйственные предприятия, дающие товарный хлеб. Но для них катастрофически не хватает дешевой рабочей силы, эта же дешевая рабочая сила нужна и на заводах. Центральная власть понимает, что даже отдай она сейчас всю землю в стране крестьянам бесплатно, теперь толку от этого уже не будет, на сотрудничество с властью крестьяне не пойдут. Работать больше не станут просто из принципа, товарного зерна все равно не дадут, только жрать станут больше и в числе увеличатся. Тупик!

Но делать что-то надо, Столыпин проводит свои реформы. Громогласные разглагольствования о "справных хозяевах", которые якобы завалят страну хлебом, имели при этом такое же отношение к реальности, как аналогичные разглагольствования о среднем классе в перестроечные времена. Реальной целью реформ изначально было намеренное сталкивание в нищету подавляющего большинства населения страны. Его принудительная пауперизация, если по научному. То есть те семьи, где на момент начала реформ имеется большое число работоспособных мужчин, богатеют, естественным образом становятся кулаками, взламывают солидарные отношения в общинах. Причем не столько за счет земледелия, сколько за счет мелкого ростовщичества. Большинство же напротив скатывается в полную нищету. На рынок труда выбрасывается масса обнищавшего населения. Заводчики и латифундисты получают вожделенную, действительно дешевую рабочую силу. Дешевую настолько, что она даже свои семьи содержать не сможет. Но ведь это, господа, не беда. Как там Мальтус выразился? "Человек, пришедший в уже занятый мир, если родители не в состоянии прокормить его или если общество не в состоянии воспользоваться его трудом, не имеет ни малейшего права требовать какого бы то ни было пропитания, и в действительности он лишний на Земле. На великом жизненном пиру для него нет места. Природа повелевает ему удалиться и не замедлит сама привести в исполнение свой приговор". Вот так вот! Подешевевшие промышленные товары заодно прихлопывают кустарей, после чего рабочая сила становится еще более дешевой.

А на следующем этапе реформ новоявленных "справных хозяев", возомнивших себя фермерами, естественным образом сожрал бы "крупняк". Опутал бы долгами, разорил и скупил их земли. Как в аналогичной ситуации в постперестроечной России "крупняк" благополучно сожрал всю суетящуюся мелочь, возомнившую себя "бизнесменами".

Но люди так устроены, что подыхать с голоду, пусть даже и во имя прогресса, им не слишком нравится. Община сопротивлялась реформам отчаянно, реформы буксовали. Причем основное сопротивление шло вовсе не от пьяниц и бездельников, эта публика пропила свои наделы и вылетела из деревни очень быстро. Сопротивлялись вполне работоспособные и вменяемые мужики, сопротивлялась молодежь, в том числе, кстати, и молодая поросль в кулацких семьях. Эти вдруг осознали, что им теперь светит большую часть своей жизни батрачить на своих папаш. Ведь земля у папаш теперь в собственности, значит, нового передела земли не будет. Значит здоровому парню, с набитыми в кулачных боях костяшками, придется до седых волос лебезить перед родителем. Который, может, завещает ему землю, может, не завещает, может, завещает, но не ему. А парни эти, кстати, не были приучены к пиетету перед "аксакалами", зато были приучены к решительным действиям в составе крепко сбитых молодежных ватажек. Призрак нового земельного передела бродил по деревне в полный рост. Вызванное реформами Столыпина, напряжение на селе с каждым годом только нарастало. В городах, кстати тоже. Да, там имелась небольшая прослойка высококвалифицированных рабочих, которые действительно неплохо зарабатывали. Но у основной массы фабричных рабочих не хватало заработка, чтобы элементарно содержать свои семьи. Взрыв был неминуем, если бы не мировая война, он все равно бы состоялся, пусть и на пяток лет позже