Андрей Ходов: Игра на выживание – 4

– Сам виноват, – самокритично отметил Николай Иванович. – Думал ребята молодые, головастые, подкованные, должны справиться. А надо было порекомендовать подключить в качестве консультантов матерых зубров из органов, больших спецов "качать на косвенных". Впрочем, задним умом все крепки. В итоге результаты исследования смело можно бросать в корзину, поскольку уважаемые сельские жители, похоже, навешали горе-социологам лапши на уши. С другими социальными группами у парней все же получалось куда лучше, но тут коса явно нашла на камень.

Николай Иванович раздраженно покосился на кучу папок, загромоздивших стол. Да, российское крестьянство – орешек еще тот. Информации о крестьянине – море, а настоящего, глубокого понимания как нет, так и нет. А понимание это крайне необходимо. Все же Россия, пусть и советская, пусть и прошедшая какую никакую индустриализацию, пока остается страной преимущественно крестьянской. Рабочие ведь сейчас тоже в большинстве своем из крестьян. Вон в революцию из Москвы по деревням разбежалось половина ее населения, а из Питера так и вообще две трети. Так что менталитет крестьянский хочешь, не хочешь, а в планах на будущее учитывать необходимо. И чем этот самый российский крестьянин дышит? К чему стремится? Какое понимание справедливости имеет? Разумеется, состав крестьянства в России весьма пестрый, да и страна большая – в разных ее регионах есть свои особенности. Но есть так сказать государственно-образующее ядро, по которому необходимо выяснить базовый тренд. Естественно, что товарищ Сталин наверняка задал эту задачку не только ему. Но кто сумеет это сделать лучше – еще бабушка надвое сказала.

Николай Иванович снова надел очки и начал перебирать папки с подобранными по его запросам материалами. Вот, например, подборка, составленная на основе литературного творчества российских писателей прошлого века. Российский крестьянин, если верить этим борзописцам – весь из себя патриархальный представитель народа-богоносца, молча и безропотно несущий свой тяжелый крест, уповая на бога. Честный, верный своему слову, вечный искатель правды и справедливости, страдалец и мученик. В общем, хоть канонизируй всех крестьян оптом.

Впрочем, попадались литераторы и с иной точкой зрения на данную тему. Этим российский крестьянин представлялся наглой, лукавой, ленивой и лживой тварью, только и мечтающей обокрасть своего хозяина, уклониться от работы или вообще пустить в поместье своего благодетеля красного петуха. И не правду он ищет, а волю, под которой понимает полный беспредел и разгул. И что в бога крестьянин на самом деле не верит, а попов презирает. Поелику если бы верил, то имел Страх Божий, а не почесывал бы параллельно с произнесением Имени Божьего свою задницу.

Насколько Николаю Ивановичу удалось разобраться, правы были обе стороны. Просто российский крестьянин, как существо дуалистичное, был склонен к использованию двойной морали. То есть в рамках своей общины был кристально честен, твердо держал данное слово, уважительно относился к чужой собственности и вообще вел себя солидно, рассудительно и с большим чувством собственного достоинства. А вот в общении с помещиком, его менеджерами, а так же представителями государственной власти тот же самый крестьянин по-черному дурковал, прибеднялся, лгал в лицо без зазрения совести, абсолютно наплевательски относился к выполнению любых договоров и обязательств. А уж прибрать к рукам плохо лежащую барскую собственность вообще считал прямо таки своим священным долгом.

Николай Иванович положил папку на стол и взял с него другую еще более толстую. Царские чиновники изучавшие "крестьянский вопрос" по долгу службы тоже написали немало, одной статистики целое море. Которые из них посовестливее, справедливо обращали внимание, что жизнь у российского крестьянина – не сахар. Что он реально постоянно балансирует на грани выживания, частенько за эту грань проваливаясь. И что для всего этого имеются вполне объективные причины. Паршева и Милова они, разумеется, не читали, но вполне квалифицированно писали о низкой продуктивности земледелия в центральной России, о крайне коротком сельскохозяйственном сезоне и, наоборот, о слишком длительном сезоне стойлового содержания скотины. И о невозможности заготовить достаточное количество кормов для нормального развития животноводства. И о том, что огородничеством крестьяне тоже заниматься не могут, у них физически нет на это времени. Писали, что на протяжении всего девятнадцатого века положение крестьян в России только ухудшалось, причем немалую роль в этом сыграли выкупные платежи за землю, легшие на крестьянство непосильным бременем. И что необходимо что-то со всем этим делать, иначе дело плохо кончится.