Кеннет Макси: Вторжение, которого не было

Главный успех выпал на долю тех истребителей “Люфтваффе”, которые были выделены для “свободной охоты”. Они уничтожили много неприятельских самолетов и завершили боевой день, атаковав с бреющего полета все типы целей, лежащих на обратном пути. Чтобы усилить эффект, ближе к ночи аэродромы Хоухинга и Лимпна были еще раз атакованы, а с наступлением темноты минные заградители, как по привычке, снялись с якоря, чтобы собрать свой смертельный посев на флангах предполагаемой области вторжения. На следующее утро войскам предстояло садиться на корабли для участия в великом событии.

Потери 11 июля были гораздо более тяжелыми, чем в предшествуюшие дни.

Истребители

RAF 47 (включая 8, пострадавших на аэродромах)

28 пилотов убито или ранено

“Люфтваффе” 36

12 пилотов убито или ранено

Бомбардировщики

RAF 15 (включая 11, пострадавших на аэродромах)

“Люфтваффе” 54

Эти потери были серьезными как для эскадрилий бомбардировщиков “Люфтваффе” (которые потеряли большое количество самолетов из-за плохо продуманного перелета через Северное море), так и для Даудинга.

К вечеру 11 июля Даудинг еще не знал, что сбито всего девять Bf.109 и что основной объем потерь врага в истребителях составили более уязвимые и менее опасные Bf.110. Пока он не без грусти констатировал, что 28 английских пилотов истребителей были потеряны (30 процентов неприкосновенного резерва). Его “бесценные летчики”, молодые люди, чьи силы он направил на рискованные попытки уничтожить вражеские бомбардировщики, гибли под ударами немецких истребителей. Состояние духа английских летчиков этого времени отражает отрывок из письма одного из них: “Я никогда не верил в то, что наступит день, когда необходимость во сне станет такой сильной, а шансы ее удовлетворить — такими малыми. Сегодня эскадрилья пять раз поднималась в воздух и дважды вступала в бой. Мы потеряли троих пилотов и четыре самолета и, по чудесным обстоятельствам, сбили около 200 воздушных машин, в чем, кажется, нет никакого толка. Они все еще прилетают, и, куда ни посмотри, — везде увидишь “мессершмитт”. И нам повезло. Вскоре они оставили наш аэродром. Как долго это будет продолжаться? Хватит ли каждому из нас сил? А когда мы устанем настолько, что не сможем правильно управлять машиной и метко стрелять, и будем считать удачей, что разглядели врага? Сколько времени пройдет, пока враг или всего лишь простая ошибка покончит с этим?”

Пилот, написавший это письмо, погибнет в воздушном бою несколько дней спустя.

Препятствие

На следующий день, 12 июля, немецкое наступление возобновилось с неослабевающей яростью, и впервые ответственные командиры на местах почувствовали приближение успеха. Возникла надежда, что “Люфтваффе” сможет поддержать высадку наземных сил на побережье Кента. В этот момент, однако, штаб ОКВ узнал скверные новости, поставившие под сомнение возможность начать операцию 13 июля. В прогнозах метеорологических служб говорилось, что с Атлантики надвигаются атмосферные фронты, несущие низкую видимость, дождь и сильный ветер, причем пик непогоды приходится на ранние часы 13 июля — именно на тот момент, когда воздушный и морской десанты должны будут приближаться к местам их сбрасывания и высадки.

Гитлер еще раз выслушивал отчеты командующих родами войск о ситуации на побережье Канала. Армия, как с гордостью заявил фон Браухич, готова! “Кригсмарине”, по заявлениям Редера, “были готовы настолько, насколько возможно при имеющихся обстоятельствах”. Но операция, по его мнению, уже находилась на грани срыва, поскольку синоптики предсказывали плохую погоду и утверждали, что вероятность ошибки этого прогноза низка. “Десантирование, — утверждал Редер, — с гарантией обречено на неудачу, если мелкие суда окажутся в море при неблагоприятной погоде над Ла-Маншем”. Объяснив свою позицию, Редер посоветовал отложить операцию — хотя бы всего на 24 часа, тем более что после полудня 13 июля синоптики обещали более тихую погоду.

{119

182