Михаил Сухоросов - Игра на слух

— Надеюсь. Ладно, дел по горло, побегу дальше.

— Иди-иди, — я приветственно взмахнул бутылкой и отпил еще глоток. Нет, надо отвлечься. Например, разобрать и вычистить автомат.

В тот раз я тоже занимался этим. Только не наверху, верха тогда просто не было, была куча битого кирпича, покореженной арматуры, каких-то досок… И подвал.

Разбираю автомат, привалившись к бетонной стенке, изредка поглядывая на открытый люк:

— Точно никто сюда не сунется?

— Под такой огонь? — ухмыляется Роберт. Словно в ответ на его слова, где-то неподалеку гулко шваркает мина, к нам в подвал закидывает очередную порцию крошева и трухи.

— Надеюсь, не в нашу честь салют, — бормочет Раковски. Дэн в ответ только мрачно усмехается:

— Нас вычислить вполне могли. Особенно, если кто-то навел. Только кто?

— Ну, это пока не актуально. Лучше скажи-ка, команданте, теперь-то мы точно нашли, что искали?

— Это не ко мне. Это к нашим доблестным интуитикам, — Дэн подбородком указывает на нас с Германом. Герман растянулся на палатке и мешках со снаряжением, даже в тусклом подвальном свете видно, как он бледен. Да, расхлебывать мне…

— А что вы хотели? Нам сказано было: ориентироваться на экспериментальные формы жизни. Если то, что мы в болоте повстречали, к ним не относится, то я испанский летчик.

— Ты не похож на испанского летчика, Майк, — Дэн спокойно прикуривает новую сигарету от окурка старой. Роберт, кажется, сдерживает очередную резкость, но все же срывается:

— Нет, командир, — это слово у него, как обычно, звучит иронически, — я все понимаю… Но неужто они нам четкие привязки оставить не могли? Они что — не помнят, где у них жесткий канал находился?

— Они помнят, — Дэн старается выглядеть невозмутимым, но на него тут же нападает Раковски:

— Тогда почему по координатам не совпало? Трое суток, как идиоты, квадрат прочесывали… Что мы — мальчики?

— Ты не забудь, теперь это зона нестабильности. И Квадрат теперь — пятьдесят на пятьдесят километров, а этот канал может возникнуть в нем где угодно.

— Знать бы, с чем мы там еще столкнемся… На болоте, как ты помнишь, нам солоно пришлось. Неужто трудно указать: будет то-то и то-то, и бороться с этим тем-то и тем-то надо так-то и так-то?

— Вероятно, секретная информация, — снова несколько разрывов, на этот раз подальше.

— Хорошо еще, что все это на ничейной земле, — миролюбиво замечает Раковски. Роберт хмурится, пощипывая бородку:

— Это все просто прекрасно… Я тоже обожаю секреты, просто кончаю от них, но как-то не хотел бы, чтоб из-за того, что СБ тайны разводит, меня грохнули. Ладно, секретные сведения… Так отправляйте того, кто к ним доступ имеет!

Надоела эта бесконечная тема… Увожу разговор в сторону:

— Ладно вам, теперь-то мы с Германом точно засекли. Эпицентр нестабильности километрах в семи-восьми отсюда.

— И как его отыскать? — интересуется Раковски.

— Должен быть ориентир. Какая-то привязка к месту. Маяк, на который переброс сориентирован.

— Вот Майк нам его и найдет.

— Куда я денусь… Когда выходим?

— Как стемнеет. И налегке.

— Не знаю, что из этого выйдет, — Герман болезненно улыбается. Кровь уже просочилась сквозь повязку и темным пятном расплывается на светло-зеленой камуфляжке.

— А ты с нами не идешь. Останешься здесь вместе с основным снаряжением. И ждешь нас ровно сутки, ни минутой больше. Если не вернемся — уничтожишь все, что сможешь, и постарайся прорваться к базе.

— Ладно, постараюсь. Но лучше б вам вернуться…

Вставляю на место магазин автомата:

— Эх, до темноты еще далеко… Коньяка бы сейчас…

Раковски кладет мне на плечо тяжелую лапу:

— Послушай профессионала… Когда вернемся — тебе все в новинку будет, как в первый раз: и шнапс, и бабы, и то, что ты живой. Я вам, дети мои, одну интереснейшую забегаловку покажу…

— А-а, — Роберт жмурится, как кот, — Знаю, знаю… Похабник старый… Там, конечно, при желании оторваться можно, но я знаю кое-что получше…

— Вот он где! Мы тут носимся, как две кошки, хотим его ободрить и утешить, а он сидит в темноте, как сыч, и свое орудие убийства ласкает. Пошли, Гельда, ему не до нас, — так, Ларико потихоньку в норму приходит — трепаться уже начала…

Я посветил фонариком:

— Присаживайтесь, миледи. Желаете выпить?

— Еще и бутылку заначил!

— Не пальцем деланы… Что там внизу творится?

— Да, ничего особенного, — махнула рукой Гельда. — Все бегают, орут друг на друга…

— В самом деле, ничего особенного… Вы уверены, что не хотите выпить?